Спартак: 7 лет строгого режима
Шрифт:
Как мне объяснили, расклад был такой. К Сергею Шавло, который литовцам был близок, как человек из Прибалтики (играл за рижскую «Даугаву»), обратились из «Жальгириса» и попросили отдать игру, мол, вам все равно ничего не нужно. Предложили по 500 рублей на рыло.
Когда я узнал об этом, подумал: «Неужели всего за 500 рублей можно продаться и не бояться Бескова? Как-то вы продешевили, ребята».
По сравнению с риском быть отчисленным из команды это были смешные деньги. С другой стороны, мы за
Но эти мысли мне в голову позже пришли. А пока шел до кресла возле балкона, почуял, что какая-то хрень затевается. И вот собрание открывает Федя. Рядом с ним сидит Дасаев. Я еще поразился: при чем здесь Федя, который всегда молчит? Выступает везде Дасаев, капитан, такой бойкий, красноречивый. Нет, почему-то Федя председатель собрания. Когда они его выбрали?
Посмотрел на него, на Дасаева, Родионова, Шавло и понял, что они уже все обсудили до моего прихода. Могли бы отказаться, но, видимо, согласились. Единственная загвоздка — Буба.
Во-первых, новый. Во-вторых, странный какой-то. Не пьет, не курит, может, даже договорные матчи не играет. И, самое главное, человек Бескова. Может, еще кто-то, как и я, не знал о предложении литовцев, но костяк команды все уже решил.
А если Буба стуканет? Риск большой с учетом того, что Буба — ведущий игрок. Держится независимо, ни с кем особо не общается, в группировки не входит, после игры домой, к жене, а не к Дасаеву, не в кабак и не к девочкам. Дасаев никогда, впрочем, на дружбе особо не настаивал, но каждый новичок должен был к нему, как к пахану или как к крестному отцу, прийти на поклон.
Буба не пришел, ему порядки по фигу. Даже не проставился. Я, честно говоря, толком и не знал, что такое «проставиться». Давай-ка мы его «договорняком» запачкаем, и дальше он никуда не денется, ручным станет.
Потом, когда анализировал, понял, что Дасаев и компания захотели двух зайцев убить: сыграть «договорняк» и получить деньги, а заодно и меня на крючок посадить. Ох, непростые ребятки были тогда в «Спартаке». Не один, видимо, договорный матч сыграли, технологию знали и все отладили.
Дасаев произнес короткое вступительное слово. Мол, через Шавло к нам обратились с интересным предложением. Затем слово взял Федор, как ведущий. И говорит, вот такие дела, вот такие условия. 500 рублей каждому, вроде как дополнительные премиальные.
Чувствую, попал в засаду. Мне даже плохо стало. И говорит в конце: «Главное условие такое. Если сдаем, то все вместе. Если кто-то один против — отказываемся».
А у меня сразу мысль: если кто-то один против, то против всего коллектива. Это было равносильно приговору на зоне.
Я для себя сразу все решил. Только мысленно удивился тому, как события повторяются, потому что мне в очередной раз надо было быстро принять решение, которое могло кардинально изменить мою жизнь. Меня поразила легкость, с которой они шли против Бескова. И это было в те годы, когда Бесков был очень силен и к тому же получил поддержку в моем лице. Все считали меня его человеком.
А за сезон, что я провел в составе «Спартака», мои позиции заметно укрепились, потому что команда с последних мест на старте чемпионата поднялась в призеры. Думаю: «У вас что, мозгов совсем нет? И кто во главе — Федя! Бесков из тебя человека сделал. Или вы это не считаете предательством?»
К счастью, они оказались в дураках, и припереть меня к стенке у них не получилось. Как бы я поступил на их месте? Логика, на самом деле, была простой. Если уж вы обо всем договорились, но в отношении Бубнова есть определенные сомнения, начните голосование с Бубнова. И все!
Если бы я отказался, остальным не нужно было бы голосовать. И тогда Сережа Шавло мог бы спокойно сказать прибалтам, чтобы шли они лесом со своими 500 рублями. И я бы подумал, какие в «Спартаке» классные ребята, не согласились даже за 500 рублей отдать игру.
Но они начали с другого конца. И пока шло голосование, я понял, что так они показывали мне свое единство и свою силу. Сначала Женька Кузнецов, который был в близких отношениях с Федей и Родионовым, проголосовал, затем Черенков, Дасаев, и остальным, кто был под ними, не оставалось ничего другого, как тоже согласиться. Меня очень сильно удивило, что так легко согласился Женька Кузнецов, которому Бесков обещал квартиру.
Он, правда, оговорился: «Если Бесков узнает, мне конец. Но все равно я со всеми и я за всех». При этом еще никто ничего не сказал, потому что Кузнецов был первым! Значит, знал, значит, уже была договоренность.
Гаврилов сказал: «А я как команда». С ним, похоже, предварительно не договаривались, может, потому что он уже не раз участвовал в «договорняках».
Пока шло голосование, я думал, что сказать. Решил еще раз проверить людей на вшивость. Когда дошла очередь до меня, спросил: «Федя! А нельзя ли помочь людям без денег?» И здесь меня Федор окончательно убил: «Нет, только за бабки».
Это был выстрел в лоб. От кого угодно можно было ожидать, но только не от него. И тогда я сказал: «Я категорически против».
Дальше — немая сцена, как в «Ревизоре». Мне показалось, что Женька Кузнецов в душе перекрестился.
Гаврилов тут же вскочил: «Пошли в карты играть».
Думаю, многие вздохнули с облегчением, потому что риск был колоссальный. Бесков, если бы узнал, ни с кем бы не стал миндальничать.
Все разошлись по комнатам, а я отправился к руководству, потому что понимал, что если не расскажу, мне конец, я приговорен. Дасаев и его приближенные в отместку могли бы потом на меня все что угодно повесить. В том числе и договорные матчи.