Спартак: 7 лет строгого режима
Шрифт:
…Вроде играешь, все делаешь, как надо, а на ровном месте скандал! В итоге Бесков конфликт замял, второй тайм мы отыграли. Но я понял, что против меня сильная оппозиция. И они поняли, что Бесков никак на эту атаку против меня не отреагировал. Ничего не поменял, никого не убрал. Но в том сезоне мы стали чемпионами.
Я после этого ни с Дасаевым, ни с Хидей не стал разговаривать. Это было ненормально. И в то же время Бесков никаких мер ко мне не принял. Думаю, это сыграло свою роль в том, что через год и Дасаев, и Хидиятуллин из «Спартака» ушли. Как бы Бесков ко мне ни относился,
Скоро в «Спартаке» не стало и Бескова. Но ни Дасаев, ни Хидиятуллин не знали, что события повернутся именно так. Дасаев не думал, что все пойдут против Бескова. А с другой стороны, в 88-м они видели, что команда валится.
Пасулько и Шмаров узнали в конце сезона 1988 года, что Бесков будто бы сказал, что Родионов и Федя — ни при чем, а во всем виноват Буба. И убираем из команды в первую очередь Бубнова. Дальше по списку еще несколько человек, в том числе Пасулько со Шмаровым. Черенков с Родионовым об этом тоже говорили на банкете после окончания сезона. А меня на банкете не было.
От нашего чемпионства до того собрания прошел всего год. Мы выстрелили, а потом пошел развал. Почему в 89-м опять удалось собраться? Потому что пришли другие люди, и явных лидеров, как Дасаев, уже не было. Я оставался в команде, но не претендовал на лидерство. Федя стал капитаном.
Когда вся катавасия закончилась и Бескова убрали, Пасулько и Шмаров мне на полном серьезе предложили избавиться от Черенкова с Родионовым.
Говорю им: «Вы что, обалдели? Если мы еще и эту конфронтацию устроим, кто играть-то будет? Команда развалится. Наоборот, сейчас нужно объединиться».
Спокойствие в команде восстановил Дед. Он сказал как-то: «Здесь кое-кто был против нас. Но ладно, мы простим».
Он имел в виду Родионова, который выступил в поддержку Бескова в прессе. И смех, и грех. Он все спланировал, он подготовил Романцева в качестве преемника Бескову, и он еще кого-то прощать собирался! И я голосовал за Романцева, потому что понимал, что мой голос никакого значения иметь не будет, потому что все предрешено. А мне предстояло оставаться в команде до конца мая. Дед попросил.
Во всей истории с уходом Бескова меня больше всех поразил Федор Сергеевич Новиков, с которым я разругался вусмерть, послал подальше и с которым, как мне казалось, мы враги. Перед голосованием он вдруг подошел ко мне, потому что считал меня главным организатором заговора против Бескова, и сказал на полном серьезе: «Голосуйте за меня. Я тебе помогу, капитаном будешь, тренером станешь».
Я обалдел от такого цинизма и лицемерия. Подумал: «Да, Федор Сергеевич, с вами все ясно».
Дасаева проводили и торжественно, и буднично одновременно. Не знаю, проставлялся ли он в Москве для своих, меня на банкет не приглашали, но в Испании провели матч между «Спартаком» и «Севильей». Дасаев сыграл по тайму за обе команды и остался в Севилье. Этот матч был оговорен в его контракте.
Правда, никаких грустных прощаний и лобзаний не было. И Бесков, и Дед к отъезду Дасаева отнеслись спокойно. А что им переживать или грустить, деньги-то за Дасаева «Спартак» получил! Мы тоже съездили в Испанию, отоварились! Сам Дасаев нервничал, это было заметно. Стадион был заполнен, и он понимал, что в «Севилье» от него многого ждут.
Конечно, Дасаев был выдающимся вратарем, лучшим в СССР. Действительно выручал, действительно был лидером команды, но его поведение в быту не соответствовало задачам, которые Бесков ставил перед «Спартаком». И в этом смысле я бы не хотел быть похожим на такого лидера. И никому бы не советовал брать с него пример.
Глава 7
Разрыв с Бесковым
Наши отношения с Бесковым обострились до предела весной 1988 года после матча в Харькове, где мы сгорели «Металлисту» со счетом 0:2. Играли плохо и в обороне, и в атаке, поэтому Бесков устроил серьезный разбор. Обстановка в команде была напряженной, Дасаев меня потихоньку поддавливал, чувствуя, что Бесков мной недоволен.
После Харькова поехали в Киев, где выиграли со счетом 2:1. Игроки «Динамо» составляли тогда костяк сборной СССР, которая готовилась к чемпионату Европы в Германии. После игры против «Спартака» они поехали в Бонн, где вынесли сборную Аргентины с Марадоной во главе 4:1.
Первый тайм матча в Киеве проигрываем 0:1. Возят нас так, что за центр поля перейти не можем. Гол Олег Протасов забил, правда, не из-под меня, а из-под Женьки Кузнецова. Получилось так, что он в штрафной против Женьки оказался, хотя я должен был с ним персонально играть.
В перерыве Бесков устроил разнос по поводу качества игры. Но мне лично ничего не сказал. Потребовал, чтобы мы собрались, пошли вперед большими силами и переломили ход матча.
Идем на поле. Я говорю: «Куда вперед? Сейчас мы понесемся, и они нас сразу порвут. Атакуем, но все сразу же возвращаемся назад. Компактно играем, «сбалансированно». Получилось. В конце второго тайма Пасулько и Родионов забивают два гола, и мы выигрываем 2:1.
Приезжаем на базу. Разбор игры. И так Бесков на меня покатил, будто я один во всех грехах виноват. И Дасаев сидит поддакивает. Что-то против меня стал говорить. Я особо не перечил, но чувствую, что давление поднимается на нервах. Неприятно все это слушать, тем более что выиграли 2:1. А для Бескова не имело значения, выиграли или проиграли. Если уж он за тебя брался, бил до конца. Находил за что, потому что ошибки в каждой игре случаются.
После разбора надо было на поле идти тренироваться. Сидишь долго, тебя по мозгам бьют, и после этого еще и на поле! А тренироваться не хочется. Я долго себя сдерживал, но чувствую, давление поднимается. Все пошли на поле, а я — давление мерить. Нам как раз привезли электронный велоэргометр. Так на экране давление сразу высвечивалось.
Доктор посадил меня в седло, включил измеритель, а там 160 на 100! Вот что такое нервное напряжение!
Говорю доктору: «Скажите Бескову, что Бубнов тренироваться не может». Доктор пошел к Бескову. Возвращается: «Бесков сказал, что ты должен тренироваться».