Спасатель
Шрифт:
До сих пор "спина" - мой любимый вид, плывёшь себе по Тужилову озерцу, гребок, гребок, думаешь о своём, о жизни, да много о чём, хоть пять километров можно намотать.
Летом мы поехали в лагерь. Это стоило дорого. Но родители увлеклись моим плаванием, и очень обрадовались. Проникся плаванием и дядя Ваня. Мама рассказывает: он так болел за всех поцаков на соревнованиях, так свистел, что все, кто сидел рядом, разошлись. Так и сидели наши родители гордой одинокой тройкой: мама, папа и дядя Ваня.
Дядя Ваня денег для Михи тоже не пожалел, и мы покатили в лагерь к морю. Наш тренер почему-то не поехал. В лагере заправляла Анна Владимировна. Она превратилась в фурию, будила нас в шесть утра. И мы бегали вдоль моря по песку. А по песку бегать очень
Ребята, старшие, сбегали в магазин из-за дикого голода. Кормили нас не очень хорошо, но мы с Михой были довольны, нам хватало, мы ж были мелкие. Комнаты были на четверых. Иногда случались тёрки и драки. Мы жили с братьями Демьяном и Ростиславом Дубинскими. Ростик был наш ровесник. Демьян был старше тремя годами, но роста они были одного и вообще очень похожи - как близнецы. Демьян бесился, когда спрашивали про близнецов. Братья ненавидели друг друга. Демьян был странный. На тренировках всё время жаловался, что болит голова (и она у него действительно болела!), а на пляже Дёма лепил из песка потрясающие скульптуры: волшебных рыб и драконов. Вечером он не бежал на дискотеку, а ходил по аллее и бормотал. Я спрашивал: чего это он? (Я тоже не ходил на дискотеку.) А Дёма отвечал:
– - Не мешай. Я думаю, что завтра слепить.
Ростик, полная противоположность Дёмы, вообще никогда не думал, он был компанейский и общительный. Он был помешан на всём американском: на звёздных войнах, боевиках, мультиках. Ещё Ростик был попрошайкой и ненавидел Стёпу, сына тренера. Стёпу в лагере все возненавидели: он дразнился едой - конфетами, которые ему давала мама. А мы с Михой наоборот сдружились в лагере со Стёпой, не без драк конечно, но общались. Ни я, ни Мишаня не любили обычный шоколад. Мы любили мороженое и белый шоколад. Мороженое Анна Владимировна запрещала всем, включая Никника. А конфеты, которые Стёпа развёртывал напоказ, были из обычного шоколада и с тёмной начинкой.
Стёпа иногда приходил к нам в комнату, он во все комнаты заходил и потом докладывал маме. Как-то Стёпа увидел, что Ростик собирает конструктор. (На территории лагеря можно было купить игрушки.) Это был какой-то американский самолёт. Я лежал уставший после второй воды, отключился и не сразу разобрал, что идёт спор.
Ростик кричал:
– - Американцы самые сильные.
А Стёпа орал:
– - Русские самые сильные.
Дёма умолял замолкнуть - у него болела голова.
Тогда Ростик стал шептать:
– - Почему это русские самые сильные?
– - Они войну выиграли, -- стал шептать и Стёпа.
– Гитлера победили.
– - Это когда было, -- сказал Ростик.
– Сейчас всё равно американцы сильнее.
– - Русские сильнее, -- шептал Стёпа и вдруг обратился к нам с Михой: -- Скажите, пацаны.
Мы с Михой тоже были за русских.
Тогда Ростик вдруг взбесился, как заорёт:
– - Я с вами, дятлами, жить не буду, поняли?! Я от вас дебилов ухожу.
И побежал к Анне Владимировне. И тогда Анна Владимировна перевела Стёпу к нам в комнату, а Ростика - на Стёпино место, с другими пацанами.
Дёма был счастлив, он говорил про брата:
– - Он достал, его из дзюдо из-за этих американцев выгнали, и из самбо, а он всё не успокоится.
Вообще-то Ростик был добрый, но скандальный и попрошайка, а Стёпу после этого случая просто возненавидел. На линейках, если Анны Владимировны не было, Ростик срывал со Стёпы бейсболку, кричал:
– - Американская? Нет! Китайская.
И начиналась беготня за кепкой и драка. Ростик дрался зверски, с приёмами из дзюдо, с мастерскими подсечками. Ещё Ростик быстро бегал, но и Стёпа бегал хорошо, тем более он был старше. Мы с Михой не защищали Стёпу, мы знали, что Ростик не будет калечить сына тренера. Мне почему-то в лагере стало немного жаль Стёпу. Его все прогоняли, он со всеми дрался. Он говорил картавя, невнятно и очень быстро, когда волновался. Я всё мог разобрать - у нас в посёлке поцаки ещё хуже говорили, -- а другие ребята переспрашивали, смеялись. Стёпа плавал лучше меня. Но я видел через воду: иногда он не доплывал. Плыл на технике, технику ему мама поставило что надо. Нам все твердили, что главное - техника. Но, когда уставал, Стёпа становился каким-то червячным: начинал извиваться как червяк или новорождённый ужик. Однажды, в конце смены, на утренней тренировке, я его обогнал - мы всегда плыли на разных дорожках: группа Анны Владимировны - занимала две дорожки, а группа Максима Владимировича, мы то есть, -- одну. На нас Анна Владимировна и не смотрела никогда: хочешь - плавай, хочешь - нет. Она ругала только своих. У нас со Стёпой было негласное соревнование, и вот я его обошёл, я вообще упёртый и долго уже мог терпеть, пусть даже плечи-предплечья отваливались и ногу сводило. Стёпа остановился, не поплыл дальше по заданию, повис на бортике у тумбочки и долго о чём-то говорил с Анной Владимировной. Дёма нам потом рассказал (Дёма сидел рядом, на скамейке у бортика, у него как всегда болела голова, он не плавал), что Стёпа стал нести какую-то чушь: в бассейне жук, он его кусает. Анна Владимировна стала пытать: что за жук, где укусы. И Стёпа всё нырял на одном месте, показывая что хочет выловить жука. Дёма и Мишаня стали смеяться. А я не смеялся. Я понял: Стёпа не хотел мне проиграть. Он же был сильнее всех, а тут я его обошёл. Я заметил эту его слабину ещё раньше, на беге. Он бегал быстро первую половину смены. А потом, как только Ростик его обогнал, скис, стал срезать на поворотах, стал выбегать не с нами в группе, а пораньше - утром выходили из корпуса и бежали, никто никого не ждал, но многие бежали группами. Стёпа же стал бегать один.
В конце смены проводились общелагерные соревнования по двоеборью: бег и плавание, складывались очки. Я выступал в своей возрастной группе, а Стёпа -- в своей. Стёпа занял среди своей группы третье место, и я в своей - третье. Бегал я слабовато тогда, но в плавании, даже с неважными поворотами, был с первым временем. Стёпа очень радовался. Вечером, на костре, мы с Михайло и Дёмой отошли к морю, и я спросил:
– - Почему Стёпа тогда утром на тренировке закосил, а на соревнованиях не боялся проиграть и вообще был рад бронзе?
Мишаня выразился в том смысле, что фиг его знает. А Дёма сказал:
– - Вы же в разных возрастных группах.
– - И чё?
– - Чужим проиграть не обидно. Обидно когда своим.
6 Честно-нечестно
Когда мы осенью встретились со Стёпой в бассейне, он даже не кивнул мне. Михайло сказал, что падла, падлой и останется, а Ростик сказал, что мы нужны были Стёпе только в лагере, а американцы всё равно самые сильные. И ещё, Ростик сказал, что Стёпа Михайло Иваныча боится: Михайло же за словом в карман не лез, а слово бьёт иногда посильнее кулака - так нам в лагере говорил Никник. Представляете, если Стёпу в бассейне при всех кто-то оскорбит? В бассейне Стёпа звездил, не то, что в лагере.
Если честно, я страшно расстроился, что Стёпа перестал меня замечать. С Мишаней мне не о чем было говорить, мы ж с пелёнок вместе. Ростик ругался со мной, Дёма разговаривал только в настроении, а Стёпа всегда чего-нибудь мог рассказать, он вообще любил поболтать, если его не передразнивали. В лагере он пересказывал книги. Такие он интересные рассказывал после отбоя истории: про собаку, с которой хотели взять плату за просмотр телевизора, про мальчика, которому привели в квартиру козу, про волшебные спички и кортик с ножнами. Мне не хватало Стёпы. Я злился на него и решил обязательно его обогнать на соревнованиях - с осени мы оказались в одной соревновательной группе.