Спасатели
Шрифт:
Мурзик – удивительно ласковый кот. Хоть и вредный до невозможности. В другое время, когда дома никого, или только Юркина мама, он гуляет по шкафам, сшибает лапой Юркины парусники, мамины статуэтки, стаканчики с карандашами, ловит настенный календарь… Или ночью охотится на мышей. Конечно, мышей в квартире у Юры не водилось, но он рассказывал, как вдруг, в тишине, около двух или трёх часов, начинает носиться по квартире радостное животное и топать лапами «как мамонт, а не как домашний порядочный кот»… А всё потому, что найдёт он на полу какой-нибудь мячик или носок и решит в темноте, что это мышка… Но это ночью, от кошачьей скуки, а когда приходят гости, то Мурзик забирается к кому-нибудь
Обычно он устраивался в ногах у Славки и урчал как холодильник.
– Ну ладно… - Юрка сначала негромко наигрывал вступление, потом начинал петь – чистым спокойным голосом.
Антон закрыл глаза: вот как сейчас, если не слушать стук колёс, можно представить, будто ты там… Щёлкают на стене круглые часы. Луч солнца скользит по стенам, прыгая то на Славкину макушку, то на календарь с парусниками, то на большую, чёрно-белую фотографию… И даже сейчас Антон мог сказать, кто на ней, она всего одна на стене в Юркиной комнате, но она такая…. Смотришь и мурашки по коже. Непонятно, почему - может, потому что она старая? Словно есть что-то такое, что передают плёнки и не могут передать цифровые фотоаппараты… След времени. Невидимое, тайное его дыхание…
Вроде обычная карточка, таких много в каждой семье - в картонных коробках или больших фотоальбомах… На ней - двое мальчишек, один чуть старше и серьёзнее,- щурятся от солнца, присев на каменный бортик набережной. Оба в светлых рубашках, оба улыбаются, за ними – море. На море, далеко, но отчётливо виден маленький корабль, белые барашки-гребешки волн. В общем-то, и всё - ничего особенного, но очень уж живые мальчишки на фотокарточке, чуть всмотрись – и увидишь, как лохматит ветер тёмные волосы у старшего, как загнул воротник рубашки-матроски младшего брата… Старая плёнка, а видно даже крошечные царапинки на колёнках, расстёгнутый ремешок серого сандаля, даже маленькую искорку на пряжке у ремешка. И штопку на воротнике у матроски – аккуратный пунктир стежков… И как крепко обнимает младшего брата – старший… И даже острый зубчик ракушки в кулаке у мальчишки, тонкие трещинки на парапете…
– Это в тот редкий момент, когда мы с братом не подрались, - однажды сказал Юра, чуть улыбаясь. Задумчиво как-то и тихо. А потом Антон узнал, что его, Юркиного брата, давно уже нет в живых, что он так и остался навсегда мальчишкой… Ушёл вместе с отцом в театр на новую постановку и не знал, что их захватят в заложники…
Тренькает гитара в комнате, негромко поёт Юра. Высоким голосом подпевает Славка, пониже – Денис, молчит Шурка… И так хорошо, и не нужно никуда спешить… Потом, поскрипывая половицами, придёт Юркина мать – принесёт чаю с печеньем или булочками. И снова - песня, снова – разговор…
Антон улыбнулся – скоро это будет! Не совсем понятно, где они соберутся – Денис с Надей живут теперь в другом городе, ну да что-нибудь придумают.
… Разговаривали обо всём. О какой-нибудь новой книжке или фильме, о загадках мироздания, о раскопках и пирамидах, самолётах, парусниках и компьютерах… О сессии, зачётах, уроках, мечтах и достижениях техники… Немножко – о будущем, о прошлом, о тропинках – привычках, о законах, по которым живёт человек и о законах, по которым развивается мир… Иногда – смотрели фильм. Иногда – спорили, но это случалось редко. И было даже – играли в шахматы, шашки, в морской бой на листочках, смеясь и старательно зачёркивая синие клеточки… И хорошо, и ничего не нужно больше.
Правда, время проходило – и снова - расставание. И Антон просто привык. Нет, он скучал по друзьям и ждал, когда они снова будут вместе. А эти встречи помогали ему жить.
Больше
Не хватало ему Славки, особенно по вечерам, когда в тишине крутились снежинки за окном и подвывал ветер… И Антон понимал, что он сейчас один, а братишка - за сотни километров, и что встретятся они не скоро… А ведь совсем недавно, он был здесь, сопел внизу, позовёшь шёпотом – сразу откликнется. И в снах Славка был рядом, а когда Антон просыпался и заглядывал на нижнюю кровать - видел, что брата нет. И вспоминал, что он уехал.
Одно успокаивало Антона и растворяло тоску – радость за Славку: он сейчас с мамой, и он счастлив.
Как-то в один из таких вот тёмных, осенне-зимних снежных вечеров понял Антон одну вещь. Главное, что он, Славка, есть на свете. Да, вот такая простая мысль – она как-то смиряла с разлукой. Когда ты скучаешь, когда теснятся в памяти воспоминания, когда хочется поторопить время – множество минут, дней, и даже хочется придумать какой-нибудь очень быстрый самолёт или пройти сквозь пространство, чтоб встретиться с близким человеком, - вдруг приходит осознание, что ведь он, этот человек, есть. Пусть он далеко, но с ним всё в порядке.
Или вдруг, скучая, начинаешь тревожиться за него. Непонятно почему, просто к грусти добавляется волнение… В такие минуты Тошка молился за друзей. Потому что… ну всякое было, мало ли… И потому что Бог – Он хранит всех людей, Ему можно всё рассказать и расставаний для Него – нет…
И пускай мелькают за окном снежинки, или тает весна, или греется зелёное лето, а ты в это время сидишь и учишь уроки или читаешь, смотришь в компьютере фотографии или болтаешь по скайпу, и очень хочется быть вместе… Ты вдруг понимаешь, что время – это не главное. Что оно – лишь призрачный счётчик секунд, что жизнь меряется не временем, что твоя жизнь отмеряет время. Короткое или долгое, далекое или близкое – неважно. Человек жив, и в любую минуту, если очень понадобится – ты его увидишь.
И он – с тобой. Потому что ты его помнишь, потому что знаешь, что ты нужен ему. А разлуки… Ну что ж поделаешь, если у нас такая большая страна?
А когда вспомнишь минутки, когда вы были вместе, шли вместе – по этой дороге, держась за руки, боялись, ждали, но были рядом, - успокоишься. Спасибо и за эти минутки.
Позади оставался дом. Впереди ждали друзья. Он давно уже мечтал быть вместе. Только вот… Неизвестная жизнь впереди. Другая.
Выбирать теперь придётся самому.
Он и раньше-то сам принимал решения, правда не всегда – были и родительские подсказки… И дорогой этой не просто ездил много раз – шёл пешком, с маленьким Славкой… Она одна чёрной змейкой тянется на карте, но в каждое путешествие – разная.
Сейчас он ехал один.
И, может быть, поэтому, чувствовал Антон, что с этой дорогой меняется его жизнь.
Как?
Поезд тормозил, наверное, скоро станция. Антон посмотрел вниз: бабушка поднялась с полки, забренчала стаканчиками – пошла за чаем. Дед зашуршал пакетом под столом, стал оттуда что-то доставать… По коридору носились дети – маленькие, чуть постарше Ваньки, наверное. Включали музыкальные игрушки: у одного пела песню грустная собака, у второго – радостный мишка. Вместе получался интересный смешной диалог. Правда об одном и том же, долго - долго… Антон усмехнулся и, потянувшись наверх, снял с полки пакет с едой. Отыскал в его глубине шоколадку и коробочку с пирожками. Улёгся поудобнее и стал их есть, поглядывая то вниз, то в окошко. Там, за золотисто-зелёным полем, изумрудно-синими от лесов горками, сиял яркий шарик вечернего солнца.