Спасатели
Шрифт:
«Дом – это крепость. Здесь тебя никто не тронет… А по-другому как жить?»
… - Что про себя рассказывать? – спросил он Славку. – Ходил в сад, потом пошёл в школу. Когда отец от нас ушёл, мы сюда переехали, а далеко – никуда не уезжали… Я люблю лето, летом можно гулять, я весь город знаю! Если бы велик был, ездил бы на велике, да где ж его взять?
Подумал, может, про бумажник Славке рассказать, и почему-то не решился. Хотя кошелёк едва ощутимой тяжестью в кармане напоминал о себе. А Сонька принесла из садика розового слона из пластилина, сказала, что будет сушить его на подоконнике.
«А что было делать?
–
Нимка повернул голову, глянул в темноте на пол, где спали мать с сестрой. Мама, рядом с Сонькой – большая, похрапывала, Сонька ногами отпихнула одеяло и раскинулась на полматраса. Хмурилась во сне, интересно, видит ли она сны?
Глава 17
Маячок
Перед ними был город. Столица, мегалополис, за большим круглым стадионом среди маленьких домиков возвышались небоскрёбы, на горизонте, в светло-сером небе дымили трубы, скрывались в бетонных строениях маковки церквей и зелёные деревья. По реке, с высоты – голубой, а вблизи – коричневой, неспешно прогуливались два теплохода, оставляя за собой блестевшую на солнце полоску ряби. По мосту мелькнули две цепочки скоростных поездов: здесь метро выходило на поверхность, и пассажирам открывалась панорама Москвы.
– Эти горы раньше назывались Ленинскими, - сказал Шурка, глядя на спуск к реке, густо поросший деревьями.
– Это потом они назывались Ленинскими, а до этого также, Воробьёвы, – возразил Антон. – Их во время Советов переименовали. Представляешь, здесь была деревня когда-то, и до Москвы добирались на лошадях…
– Ага… А через реку переправлялись… И не поверишь, - вздохнул Шурка.
Они сегодня сдавали экзамены, оба – русский, только Шурка - тест, а Антон писал изложение. Не любил он пересказы, куда легче было написать сочинение, чем вспоминать подробности кто, куда и откуда… Но один экзамен остался позади, и уже легче. Осталось ещё два.
– Шурка, - спросил Антон, - ты зачем пошёл на юриста? Разве интересно?
Он, кажется, уже спрашивал об этом, только вот что друг отвечал – не помнил.
– А то!
– сказал Шурка, шуря зелёные глаза. – Думаешь, нет? Защищать других разве не интересно?
Антон покачал головой:
– А если преступник? И если не знаешь, как быть… Столько разных случаев бывает, когда надо бы человека оправдать, а закон – по всей строгости. И – наоборот.
– Вот я и хочу разобраться… А если не я – то кто?
– Мало кроме тебя людей? – Антон, снял рюкзак и, порывшись, вытащил оттуда фотоаппарат: хотелось снять эту панораму, этот бесконечно-большой город, блеск воды, маленьких прохожих на набережной… Красиво.
– Вот все так думают. А специалистов мало.
– Разве?
– Да. Справедливых – мало.
– А ты справедливым будешь, Шурка?
– хитро спросил Антон.
Шурка поймал хитринку, вздохнул:
– А как иначе-то? Мне Ася по-другому не разрешит… И отец.
– Ой, это да! Пойдём к реке спустимся?
– Пойдём, - Шурка поднял рюкзак. – Отсюда можно до Киевской дойти, а там четыре станции до вокзала. Ты один доедешь?
– Доеду, - машинально ответил Антон и растерялся. – А ты куда?
– Я - к отцу. У них сегодня три человека, все на поиски уехали, звонить некому…
Шуркин отец занимался розысками пропавших детей, руководил отрядом добровольцев в восточной части города, а в своём городе сумел организовать отдельную команду, которая очень быстро реагировала на просьбу найти человека. Эти люди собирали других людей, размещали ориентировки по городам и в интернете, распределяли зоны поиска, заводили машины и прочёсывали леса и пустыри, микрорайоны и подвалы. Ночью, утром - когда позвонят… Потому что порой хватает мгновения, чтоб изменить ход человеческой судьбы, и ждать тут нечего.
Шурку в розыски не брали – до совершеннолетия осталось полгода. Поэтому он сидел на рациях или принимал звонки. Не помогать он не мог.
– Что, три человека в один день пропали?
– Один вчера, двое сегодня… Я не знаю пока точно, Антон, кажется, из них двое детей…
Когда-то Шуркин отец, Валерий Карандашин, разыскивал его, Антона…
– Шурка, а можно пойти с тобой?
– Можно, - оглянулся Шурка.
Они спускались по узкой тропинке, и друг шёл впереди. Пятнышки-блики скользили по листьям, по земле, по Шуркиным жёстким коротким волосам, которые в этих лучах принимали медный оттенок. Шуркин отец так вообще был рыжим, и глаза у него тоже были рыжими, Антон помнит, как засмущался, увидев впервые эти хитровато-внимательные глаза. «Ага, - сказал он ему, когда они с Шуркой впервые приехали к нему домой. – Нашёлся наш беглец… Вот, значит, какой ты, Тошка…»
Нужно сказать, что и до сих пор, общаясь с дядей Валерой, Антон немножко стеснялся. И дело даже не в прошлом, не в том, что он, Тошка, избегал полиции (тогдашней милиции) как огня, потому что в дороге отчаянно боялся, что его вернут в интернат и впоследствии, по привычке, относился к ней прохладно; а, что ближе - Шуркин отец словно видел его насквозь, в глазах, того и гляди, появится лёгкая усмешка, обнаружь они мелькнувший в душе намёк на малодушие. Впрочем, ехидства в них не появлялось, и Шуркин отец - немногословный, открытый, собранный - просто обладал сильным характером и такой волей, которая позволяла ему в любое время и, где бы он не находился, срываться по звонку и ехать на помощь, оставляя дом, разговоры и мелкие дела.
…Почему он всё вспоминает её, эту дорогу, события пятилетней давности, воспоминания, лишь маленькие кадры в киноленте жизни? Антон спрашивал себя и перебирал ответы, словно ключи к замочной скважине, и ни один из них не подходил… Пока он снова не подумал о доме.
Дом.
Он по нему соскучился! Успел, хотя дела не давали, и время мелькало быстро, со скоростью вагончика в метро… Быстро-то быстро, а, нет ведь, подумаешь, и всё внутри согревается тёплыми воспоминаниями, чуть грустными оттого, что его, Антона, там нет, и дом далеко.
«Когда-то это должно было произойти, - успокоил себя Антон.
– Рано или поздно я бы всё равно уехал учиться. Там ведь нет такого университета, да и ВУЗов практически нет… Только филиалы, зачем они?»
Просто, как и тогда, он тосковал по дому и сейчас, эта ушедшая тоска всколыхнулась, прикрыв собой остальные события и солнечное лето. А кто не скучает по своему дому?
«В жизни так всё устроено, - предположил как-то Шурка, - мечта и дом совпадают редко. А если совпадают – мы выбираем другую мечту… Скучаем по кому-то вдалеке и не замечаем родных поблизости, а уехав, тоскуем по ним…»