Спасение
Шрифт:
Ее дыхание сбивается, глаза расширяются, а губы слегка приоткрываются, и я понимаю, что добился своего.
— Так что же мы будем делать? — спрашивает она.
Я ухмыляюсь этому вопросу.
— Ты мне доверяешь?
Ее челюсть сжимается, и она кивает.
— Не должна, но доверяю.
Я не могу удержаться, чтобы не усмехнуться над ее признанием.
— Мне этого достаточно. — Я встаю и протягиваю ей руку. — Пойдем со мной, маленькая лань, — приказываю я, и она кладет свою руку в мою.
Мы
Я чувствую, как она напрягается, когда я открываю дверь, открывая комнату, где я планирую исследовать и расширить ее границы. Где я планирую дразнить ее до тех пор, пока она не сможет вспомнить свое имя, а только мое.
— Сядь на кровать, — приказываю я, закрывая дверь.
Она смотрит на кровать, потом на меня. Бросив на меня нервный взгляд, она опускается на кровать. От вида того, как она ждет, пока я сделаю с ней невыразимые вещи, я становлюсь тверже гранита.
— Хорошая девочка, — пробормотал я. — Ты так хорошо справляешься.
Ее грудь вздымается и опускается сильнее, когда она замечает клейкую ленту.
— Что ты собираешься с этим делать?
— Использую, чтобы связать тебя, — признаю я. — Тебя это пугает?
Она облизывает губы, качая головой.
— Нет.
Я удивлен ее ответом.
— Если что-то станет слишком серьезным, ты должна сказать "исповедь". Это будет наше стоп — слово, понятно?
Она кивает.
— Да, думаю, да.
Я удивлен, что моя маленькая лань не проявляет больше нежелания быть связанной. Я хочу проверить границы Мэдисон, поэтому двигаюсь к ней.
— И я собираюсь лишить тебя зрения, хорошо?
Я беру повязку и накладываю ей на глаза.
Она заметно вздрагивает.
— Хорошо, — вздыхает она.
— И я собираюсь сделать с тобой вещи, которые могут тебя шокировать, — предупреждаю я.
— Например?
— Подожди и увидишь, маленькая лань.
Я медленно снимаю одежду с ее тела. Каждая дрожь усиливает мое извращенное удовлетворение. Она напугана. Возбуждена. Возможно, и то, и другое.
Когда последний предмет одежды падает на пол, ее тело предстает передо мной в обнаженном виде, и это зрелище не может не радовать. Она дрожит, ее руки инстинктивно движутся, чтобы прикрыться.
— Руки по бокам, — приказываю я.
Она немедленно повинуется, ее руки падают, обнажая прекрасное молодое тело.
Потянувшись вниз, я беру рулон клейкой ленты. Я не могу не восхищаться ее кожей, сияющей в тусклом свете. Я обматываю скотч вокруг ее груди и рук, тщательно обходя ее идеальные твердые соски. Ее дыхание сбивается, когда лента прилипает к коже, а тело напрягается под моими прикосновениями. После этого лента сковывает ее и делает бессильной. Ее соски словно камешки и просят внимания.
Я делаю шаг назад, любуясь своей работой.
—
Я беру вибратор из ящика тумбочки и включаю его, наслаждаясь тем, как она вздрагивает. Затем я заставляю ее лечь и широко раздвинуть красивые бедра.
Без предупреждения я прижимаю вибратор к ее клитору, и она вздрагивает и вскрикивает от шока.
— Данте, — зовет она меня по имени, а я продолжаю прижимать вибратор к ее клитору, наслаждаясь тем, как она извивается.
Вибрация неумолима и настойчива, пока я дразню ее. Она извивается, стонет, и звук получается первобытным. Я не могу удержаться и наклоняюсь, мой рот проводит жаркими поцелуями по внутренней стороне ее бедра, вызывая у нее приглушенный всхлип.
— Тебе это нравится, да?
Теперь я дразню ее, вытягивая из нее желание, пока она не захнычет подо мной.
— Да. — Ее ответ звучит напряженно.
Я останавливаю все движения, оставляя ее задыхающейся.
— А вот и та часть, которая может причинить боль, маленькая лань.
Моя рука обхватывает флоггер, который я положил под кровать, пальцы перебирают кожаные нити. Она прикусывает губу в предвкушении, страхе и волнении. Затем, без предупреждения, я бью ее плетью по животу. Она вскрикивает, и звук отражается от стен.
Снова и снова я опускаю флоггер, и каждый удар вызывает у нее крик, наполовину приятный, наполовину болезненный. Я смотрю, как она извивается, как ее тело выгибается под ударами плети. Есть что-то заманчивое в том, как она принимает боль, как ее губы раздвигаются в беззвучном крике при каждом ударе.
Она удивляет меня, когда задыхается: — Еще… — Ее голос — шепот, едва слышный.
Я приостанавливаюсь, глядя на нее.
— Больше боли? — уточняю я.
Она кивает в ответ. Часть меня мечтает заглянуть в ее глаза и увидеть, какие демоны их преследуют. Я не могу не задаваться вопросом, почему она жаждет и нуждается в этом. В голове мелькают воспоминания о том, как она рассказывала о своем бывшем, подвергшем ее насилию.
Это ее способ справиться с проблемой?
Я отбрасываю эту мысль, сосредоточившись на женщине, лежащей передо мной, — ее тело, спелое, раскрасневшееся и умоляющее о большем. И я даю ей это. Потому что девушка, так жаждущая боли, идеальная для меня. Мне нравится доставлять ее.
— О, черт, Данте. Я собираюсь…
Я прекращаю порку и обхватываю рукой ее горло, блокируя ее возгласы, а затем засовываю три пальца в ее киску, чтобы почувствовать ее разрядку.
— Грязная маленькая лань, кончающая от одной только боли.
Я прижимаюсь губами к ее шее, пока она бьется в конвульсиях, ее мышцы сильно сжимают мои пальцы.