Спасение
Шрифт:
— Ты в порядке? — спрашивает Джек.
Я возвращаю свое внимание к нему.
— Да, извини. Я отвлеклась.
Ева обнимает меня.
— Пойдем, Мэдисон. Ты должна выпить несколько стопок со мной.
Я неумела пьяница. Однажды, когда мне было девятнадцать, я слишком много выпила на шикарном мероприятии моих родителей и выставила себя дурой. Они не разрешали мне пить до самой свадьбы. Это был последний раз, когда я их видела. И я знаю, что если бы они могли, то притащили бы меня обратно к Эрику и смотрели, как
— Предупреждаю, я неуклюжая пьяница.
Ева смеется.
— Разве не все мы такие? Не волнуйся, только не разбей призовую вазу моих родителей.
Она кивает на уродливо выглядящую вазу на комоде.
Я нахмуриваю брови.
— Если это приз твоих родителей, почему ты его не спрятала?
Она смеется.
— Я пошутила. Они оба ее ненавидят, но моя бабушка подарила ее им, поэтому они считают себя обязанными ее выставлять. — Она пожимает плечами. — Если бы ты ее разбила, то оказала бы им услугу.
Она тянет меня к столу, уставленному пуншем и крепкими напитками.
— Водку? — спрашивает она.
Я гримасничаю.
— Если надо.
Она смеется.
— Да ладно, тебе нужно немного расслабиться. Ты слишком напряжена.
Это правда. Я слишком напряжена. Но у меня есть на то веские причины. Моя жизнь была полна опасностей, и я всегда ожидаю худшего. Эрик найдет меня. Когда он это сделает, я снова уйду, прежде чем он сможет меня достать. По крайней мере, я надеюсь, что у меня будет такой шанс. Проблема такого маленького города в том, что в нем меньше мест, где можно спрятаться.
— Хорошо.
Я поднимаю рюмку и встречаю взгляд Евы, которая с волнением наблюдает за происходящим. Ее улыбка заразительна.
— За новые начинания, — произносит она тост, и мы сцепляем наши бумажные стаканчики. Водка обжигает сходу. И прежде чем я успеваю отказаться, Ева наливает мне еще одну рюмку. — Для начала хватит и трех, — кричит она сквозь музыку.
Я опрокидываю в себя следующую рюмку и прихожу в себя, когда она наливает мне третью.
Дрожь пробегает по позвоночнику, когда я чувствую, что кто-то наблюдает за мной. Оглянувшись по сторонам, я не вижу никого, кто бы смотрел на меня.
— Последняя, Мэдисон, не трусь передо мной! — Голос Евы возвращает меня в настоящее.
Я улыбаюсь и киваю.
— За новых друзей, — говорю я, отпивая горячую жидкость. Теперь, когда я привыкла к ней, ожог не так силен, но комната слегка кружится.
Я отряхиваюсь, заставляя себя оставаться на месте. Я не могу позволить себе ослабить бдительность, даже на мгновение. И все же, когда смех и разговоры наполняют воздух, я не могу отделаться от ощущения временной безопасности в этом маленьком городке. Как будто, возможно, я наконец-то нашла свое место.
Это опасное чувство, поскольку оно может привести только к разбитому
— Пойду поздороваюсь с другими гостями. Увидимся позже? — спрашивает Ева.
Я киваю, хотя от одной мысли о том, что мне придется общаться в одиночестве, у меня сводит живот. Однако я натягиваю улыбку.
— Конечно, до встречи!
Она идет поприветствовать группу парней возле угла. Внезапно я чувствую руку на своей талии и поворачиваюсь, чтобы обнаружить Джека позади себя.
— Что скажешь насчет того, чтобы убраться отсюда и пойти в более тихое место? — спрашивает он, явно более пьяный, чем раньше.
Я улыбаюсь.
— Прости, но мне сейчас не до этого.
Его глаза темнеют.
— Ну же, не будь ханжой.
Он берет меня за запястье и пытается вытащить из комнаты.
Я отдергиваю его.
— Я сказала "нет", Джек.
Он смотрит на меня и уже собирается снова схватить, когда из темного угла появляется огромная фигура. Сердце заколотилось в груди, когда мужчина надел маску.
— Она сказала "нет", придурок, — рычит он.
Этот голос.
Данте.
Я тяжело сглатываю, понимая, что именно поэтому он надел маску.
Какого черта он делает на такой вечеринке?
Если бы кто-нибудь узнал его, разразился бы скандал. Священник не может быть на вечеринке с молодыми людьми, распивающими алкоголь.
— Да, а тебе-то что? — спрашивает Джек, но, обернувшись, бледнеет.
Размеры Данте внушительны, тем более когда на нем надета чертова маска, как у какого-нибудь преступника.
— Отойди или пожалеешь об этом, — предупреждает он, хрустя костяшками пальцев.
Джек быстро уходит, исчезая в толпе.
Темные глаза Данте пронзают меня сквозь отверстия в маске, в них горит огонь ярости.
— Ты пойдешь со мной, — говорит он, и впервые я боюсь человека в маске.
Данте крепко держит меня за руку. Он тянет меня сквозь толпу, море тел расступается перед внушительной фигурой. Я слишком ошеломлена, чтобы сопротивляться, в моей голове крутятся вопросы, страх и необъяснимое, зарождающееся любопытство. Я открываю рот, чтобы возразить, но он уже выводит меня с вечеринки на холодный ночной воздух.
— Данте, что происходит?
Наконец мне это удается сказать, и я поднимаю на него глаза. Его лицо по-прежнему скрыто балаклавой, но его глаза, эти знакомые, напряженные глаза, буравят меня. Он ничего не отвечает, продолжает идти, уводя меня от дома Евы к мотоциклу.
Я вздрагиваю, когда вижу его, потому что узнаю его. Он много раз парковался по вечерам у моего коттеджа. Мне всегда было интересно, чей он. И вдруг опасность ситуации становится очевидной.
Неужели он следил за мной?