Спасенная инопланетным воином
Шрифт:
— Дракон? Да иди ты!
Ее глаза расширяются, когда она торжественно кивает, и я на мгновение задумываюсь. На этой планете есть виды, которых я никогда не могла себе представить, будучи на Земле, и знаю, что видела лишь малую часть. Неужели так трудно поверить, что драконы существуют? Даже на Земле они веками были мифическими существами.
— Ладно. Допустим, что ее похитил дракон. Как нам вернуть ее? Думаешь, он… съел ее?
Уголки губ Алексис опускаются.
— Я нахожу странным, что она была единственной,
— Так и сделаю. Вау, — говорю я, все еще ошеломленная, а затем наклоняюсь ближе. — Ты серьезно собираешься остаться здесь на год? — шепчу я.
Она бросает взгляд на вход и наклоняет голову так близко, что мы почти соприкасаемся.
— Ни за что, — говорит она. — Я инженер-механик. Не хочу хвалиться, но я — наша единственная надежда починить тот корабль и убраться с этой планеты.
Мой рот открывается, и она так сильно понижает голос, что я едва слышу ее, хотя в нескольких дюймах от нее.
— Невада и Элли вернутся за мной. Как только мы найдем других женщин, мы все отправимся обратно на тот корабль.
Я долго смотрю на нее, когда до меня доходит. Мы могли бы выбраться отсюда. Я могла бы вернуться на Землю. Вернуться к моей жизни.
Суровое лицо Зарикса всплывает перед моими глазами, и я хмурюсь.
Алексис отстраняется.
— О чем ты думаешь?
— Ни о чем. Мне не терпится поскорее вернуться.
Она поднимает бровь.
— По тебе не скажешь, что ты взволнована возвращением.
Я вздыхаю.
— Так и есть. Я хочу вернуться на Землю. Ты даже не представляешь, насколько.
— Так в чем же проблема?
— Нет никаких проблем. Просто… Зарикс…
— А… — она откидывается на подушки и тянется за горстью орехов. — Мужчины. Они вечно все портят, не так ли?
Я смеюсь, когда она улыбается мне.
— Да, это так.
— Так что же происходит?
— На самом деле ничего. Просто… он — это само определение эмоциональной недоступности, понимаешь? Но он поцеловал меня. Это был короткий, нежный и, наверное, лучший поцелуй в моей жизни. Насколько это жалко?
— Это совсем не жалко. Девочка, может быть, тебе стоит рассказать ему о своих чувствах?
Мои щеки пылают, когда я представляю, как он смотрит на меня своими темными глазами.
— Я не знаю, что чувствую. К тому же он не из тех парней, с которыми можно шептаться о милых пустяках.
Она закатывает глаза.
— Так предприми что-то. Жизнь коротка. Если завтра ты покинешь эту планету, не станешь ли ты задумываться о том, что могло бы быть? Представлять, как целуешь его?
Я пристально смотрю на нее.
— А ты романтик.
Она смеется,
— Когда-то была. — Она оглядывается на пышное убранство, и ее губы кривятся. — Жаль, что я не могу помочь тебе найти других женщин, — тихо говорит она, и в этот момент красная ткань раздвигается, и внутрь входит Дексар.
Его взгляд суров, и Алексис вскакивает на ноги.
— Что ты здесь делаешь? — спрашивает она. — Разве у тебя нет своих приспешников, которыми ты мог бы командовать?
Он сердито смотрит на нее, и на его лице нет и следа той тоски, которую я видела.
— Зарикс спрашивает о Бэт, — говорит он, и я поднимаю бровь.
Мне это кажется подозрительным. Алексис, должно быть, думает о том же, потому что ее глаза вспыхивают, когда она смотрит на него.
— Что, мне теперь нельзя разговаривать с друзьями?
Дексар смотрит на меня, и я вздыхаю. Держу пари, что кто-то подслушивал снаружи, и он взбешен мыслью, что Алексис собирается покинуть его величественную задницу.
— Мне все равно пора возвращаться, — говорю я, протягивая руку.
Алексис помогает мне встать и подает костыли.
— Возвращайся скорее, — говорит она, полностью игнорируя Дексара, и я обнимаю ее, прежде чем покинуть ее.
Глава 10
ЗАРИКС
Когда я снова просыпаюсь, кради целителей пуст, и я борюсь с желанием зарычать. Каким-то образом за последние несколько дней я привык к бесконечной болтовне Джавира. Я наслаждался присутствием Бэт, искал ее смеющийся взгляд.
И ее губы…
Я хмурюсь. Не знаю, что на меня нашло. Я знаю, что лучше не играть с женщиной. Мне нечего ей предложить. Никаких ласковых слов, никаких обещаний совместной жизни, детей.
Это была ошибка.
Возможно, лучшая ошибка в моей жизни, но все равно ошибка.
Я не могу оставаться здесь ни секундой дольше, лежа на спине. Я сажусь, проверяя мышцы, и одобрительно киваю. Что бы ни сделали целители, чувствую я себя лучше, и хотя все еще болезненно, это далеко не та острая агония, которая мучила меня во время долгого возвращения в лагерь.
Я свешиваю ноги с кровати, не торопясь. Мне не нужно, чтобы кто-то из целителей — или, что еще хуже, Бэт — пришел и увидел меня валяющимся на полу.
Мои ноги устойчиво держат меня, и я удовлетворенно киваю. Я поворачиваюсь, когда кто-то входит внутрь, все удовольствие покидает меня, когда Тазо смотрит на меня.
— Тебе можно вставать?
Я игнорирую вопрос.
— Спасибо, что доставили нас обратно в лагерь. Я у тебя в долгу. — Мои последние слова вырываются сквозь стиснутые зубы, и Тазо фыркает. Я отворачиваюсь, нахожу свою рубашку и натягиваю ее.