Спасенная инопланетным воином
Шрифт:
Я ухмыляюсь ему в губы.
— Дикарь.
Зарикс смотрит на меня еще несколько секунд, и я замечаю момент, когда он отгораживается. Его лицо снова становится пустым, и он отпускает мои волосы, переводя взгляд на крышу шатра.
Внезапная перемена причиняет боль, и я отстраняюсь.
— Ты расскажешь мне об этом? — тихо спрашиваю я, и его взгляд устремляется на меня.
— Да что ты знаешь? — с вызовом спрашивает он, и я выдыхаю, решив проигнорировать его тон.
— Я знаю, что тот, кто заставил тебя избегать людей так, как ты это
Он кивает, отводя взгляд, но его рука опускается, чтобы снова притянуть меня к себе.
— Так оно и было. Хана была легкой и веселой. Она никогда не встречала никого, кого не могла бы заставить улыбнуться. Она сделала бы все, чтобы подбодрить кого-то, если бы он не был счастлив. Это было то, ради чего она жила.
Я игнорирую укол ревности, который пронзает мою грудь. Я отказываюсь испытывать зависть к мертвой женщине. И она, должно быть, мертва, потому что я не могу представить себе ничего другого, что могло бы привести к полной отстраненности у такого сильного мужчины, как Зарикс.
— Она была сестрой Тазо, — тихо говорит он.
Вау, это объясняет кое-что из истории, которая должна быть у этих двоих.
— Что случилось?
— Она верила, что однажды мы станем парой. Я много раз говорил ей, что это не так. Мы были друзьями. С того момента, как она научилась ходить, она следовала за мной и Тазо по пятам. Я и сам практически видел в ней сестру.
Я вздрагиваю.
— Ты сказал ей это?
Он бросает на меня оскорбленный взгляд.
— Конечно, нет. Но я ясно дал понять, что не собираюсь быть ее парой. Я остался бы ее другом до конца моих дней, — тихо говорит он, в его голосе слышится боль, и я протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его волосам.
— Наверное, ей не понравилось такое услышать.
Он качает головой, сдвигаясь так, чтобы я могла дотянуться до его волос.
— Она была молода, красива и добра в племени, которое почти отчаянно нуждалось в женщинах. Она могла выбрать любого мужчину, который ей нравился.
— Но она хотела тебя, — говорю я, и он кивает, нахмурив брови, а на лице ясно читается замешательство.
— В тот последний день я сорвался на ней. Я сказал ей, что этого никогда не случится, и чтобы она пошла и позаигрывала с мужчиной, у которого найдется для нее время. — В его голосе ясно слышится отвращение к себе, и я наклоняюсь, чтобы погладить пальцем его сжатый кулак.
— Она знала, что ты не это имел в виду, — говорю я. — Женщина, которую ты описываешь, простила бы тебя. Ты ведь это знаешь, правда?
Он пожимает плечами.
— Я ушел на охоту. Я не знал, но она решила последовать за мной. Я отсутствовал уже много часов и так ничего и не узнал. Ее нашли вуальди. Они оставили только ее голову.
— О Боже! Мне так жаль, Зарикс.
Он кивает, не отрывая взгляда от потолка.
— Это была моя обязанность — защищать ее в тот день. Тазо доверился мне, а я потерпел неудачу.
Я
— Она сама отвечала за свои решения. Ты ведь это знаешь, да?
Он молчит, и я изучаю линию его упрямого подбородка. Для такого человека, как Зарикс, который по своей натуре, очевидно, является защитником, ее смерть доказала бы, что он не способен заботиться о людях, которые ему дороги.
Теперь я все понимаю. Почему он не хотел брать меня с собой, почему он так разозлился, когда появился Джавир, и почему он постоянно так ворчит. Он не хочет отвечать за нашу безопасность.
А потом я побежала за ним, когда он попытался уйти — так же, как сделала Хана в тот ужасный день.
Я откидываю голову на грудь Зарикса, и он проводит рукой по моим волосам, поглаживая их.
— Такие мягкие, — бормочет он, и я улыбаюсь.
Каким-то образом мне удалось уловить чувства к этому вспыльчивому, чрезмерно заботливому мужчине. Чувства, на которые, я чертовски уверена, он никогда не ответит взаимностью.
Жаль, что я не могу поговорить со своей мамой. Она сказала бы мне именно то, что мне нужно услышать в этой ситуации. Мгновение, и я так скучаю по родителям, что готова свернуться калачиком и заплакать. После того как несколько лет назад их сбил пьяный водитель, все изменилось.
Зарикс вздыхает.
— Я должен идти.
Я поднимаю голову и, прищурившись, смотрю на него.
— Мы должны идти. Даже не думай, паршивец, оставить меня. Обещаю, что не буду мешать… больше, чем необходимо, — заканчиваю я, когда он смотрит на меня.
Он тяжело вздыхает, но садится, и я изучаю, как напрягается и перекатывается его пресс, стараясь не обращать внимания на повязку на боку.
— Отлично, женщина, — рычит он, и я ухмыляюсь. — Я совершенно беспомощен перед твоими… чарами.
Я смеюсь, до смешного довольная его поддразниванием. Грубый, угрюмый воин чертовски сексуален, но открытый, расслабленный мужчина — тот, кто интригует меня больше всего.
Я натягиваю одежду, и Зарикс хмурится, когда я тянусь за своими брюками, наклоняясь, чтобы он мог надеть их на меня сам.
— Как твоя нога? — спрашивает он мягким голосом.
— Уже лучше, — говорю я. — Я рада, что у меня есть костыли.
Он кивает, протягивает их мне, и мы выходим из кради. Солнце уже взошло, и я следую за Зариксом обратно к его мишуа.
Джавир ждет нас, мой арбалет болтается в одной руке, его нож зажат в другой.
Зарикс ругается по-браксийски, мой переводчик не совсем распознает слова. Я только знаю, что это плохое слово, потому что глаза Джавира расширяются, прежде чем на его лице появляется ухмылка.
Я бросаю взгляд на Зарикса.
— Наверное, нам стоит постараться не ругаться при ребенке, — бормочу я, и Джавир закатывает глаза, глядя на нас так, словно мы самые тупые люди, которых он знает.
— Ты собирался уехать без меня, — говорит он, и его синее лицо морщится от негодования.