Спасенная инопланетным воином
Шрифт:
Я не могу сдержать рычание, которое вырывается из моего горла.
— Уже мужчины, с которыми я буду сражаться рядом, мужчины, с которыми я могу умереть, считают, что я такой же, как мой отец. Им интересно, не работаю ли я с ним заодно.
Бэт придвигается ближе, и я закрываю глаза от сочувствия на ее лице.
— Тогда они гребаные идиоты, — говорит она резким голосом. Я открываю глаза, и на ее лице больше нет сочувствия. Это чистая ярость. — И не говори о смерти, придурок.
Я
— Ты должна быть с кем-то, у кого еще есть честь, — выдавливаю я. — С кем-то вроде Веркаса.
Ее рот приоткрывается, шок и боль сменяют ярость.
— Ты больше не хочешь меня?
Я подавляю мгновенное отрицание.
— Дело не в том, чего я хочу. Речь идет о том, что лучше для тебя. Веркаса очень любят. Он заставляет тебя улыбаться. — Я проглатываю слова и пытаюсь не обращать внимания на боль в глазах Бэт. — Он уважаемый и благородный.
— Я пытаюсь понять тебя, но прямо сейчас ты ведешь себя как охренительный мудак.
Я ничего не говорю, и Бэт встает на колени. Ее лицо бледно, глаза горят яростью.
— Мне не нужен мужчина, — выплевывает она. — Я выбрала тебя, хотя это дерьмо заставляет меня сомневаться в своем решении. Если бы я хотела быть с кем-то другим, я бы это сделала. Так что, бл*дь, не искушай меня найти кого-то, кто заставит меня чувствовать себя чем-то большим, чем неудобством или запасной деталью.
— Ты потеряла свой мир. Твои… танцы. Ты искала что-то, что заставило бы тебя чувствовать, и ты нашла меня. Но это было ошибкой.
Бэт смотрит на меня долгим взглядом, и я почти отвожу взгляд от разочарования в ее глазах.
— Если ты действительно так думаешь, то ты прав. Я действительно совершила ошибку.
Она отворачивается, ложится обратно на меха, и я делаю то же самое, уставившись на тускло-коричневые стены кради до конца ночи.
БЭТ
Мое горло охрипло, глаза покраснели от слез, и у меня едва хватает силы воли, чтобы встать с кровати. Зарикса не было, когда я проснулась, так что, должно быть, я задремала в какой-то момент после того, как мы оба лежали без сна в тишине в течение нескольких часов после нашего разговора.
Чуть раньше Джавир ворвался в наш кради, с бледным лицом и дикими глазами, рассказывая мне, сколько вуальди сейчас собралось в пределах видимости лагеря.
Тысячи.
Браксийцев тоже тысячи, но среди них много женщин и детей, и, судя по испуганному выражению лица Джавира, мы в безнадежном меньшинстве.
Я, наконец, собираю волю в кулак, чтобы встать, и жалею, что не могу забраться обратно в постель. Браксийцы молчаливы и мрачны, и я тащусь к входу в лагерь, где смотрю на
— Почему они до сих пор не напали?
Я не осознавала, что говорю вслух, пока ко мне сзади не подошел Перик. Выражение его лица какое-то странное, я не могу понять, какое именно, и хмуро смотрю на него.
— Они ждут, — говорит он, не сводя глаз с вуальди вдалеке.
— Чего ждут?
Он смотрит на меня так, словно удивлен, что я продолжаю говорить. Его лицо проясняется, когда он пожимает плечами.
— Вероятно, большего количества вуальди.
— Значит, их еще больше?
— Здесь больше вуальди, чем браксийцы могли себе представить. Племена никогда не знали об этом, потому что вуальди никогда раньше не объединялись.
Я вздрагиваю, поворачиваясь, чтобы пройти через лагерь. У меня есть смутная идея еще немного попрактиковаться с арбалетом, но я замираю, когда с южной стороны лагеря раздаются радостные крики.
Я ничего не вижу из-за огромных браксийцев, поэтому я двигаюсь в одно из мест сбора и забираюсь на валун.
Что. За. Хрень.
Сотни браксийских воинов стекаются в лагерь.
— Ракиз, — говорит кто-то, и от сказанной интонации веет облегчением и надеждой. — Это племя Ракиза.
Появляется Текар, выходя вперед, чтобы поприветствовать пару воинов на мишуа.
Один из них соскальзывает вниз, и у меня отвисает челюсть. Это одна из человеческих женщин с корабля. Та, что присматривала за Чарли… Кажется, Невада. Она одета в кожаные штаны и держит меч, и она улыбается, когда огромный воин спешивается, обнимая ее за плечи, пока разговаривает с Текаром.
Я протискиваюсь сквозь толпу, и ее глаза расширяются, когда она видит меня.
— Святое дерьмо, — говорит она, и оба мужчины поворачиваются, когда она подается вперед. — Бэт, верно?
Я смеюсь, киваю головой и чуть не плачу, когда мы обнимаемся. Она оглядывает собравшуюся толпу, и я напрягаюсь, когда встречаюсь взглядом с Зариксом. На его лице выражение муки, когда он смотрит на меня, а затем Текар что-то говорит, привлекая его внимание, и он отводит взгляд.
— У тебя есть место, где мы могли бы поговорить наедине? — спрашивает Невада.
— Конечно, — я веду ее к нашему кради. — Мы делим его с Джавиром, ребенком, которого подобрали во время наших путешествий, — говорю я. — Обычно он бродит по лагерю, так что у нас должно быть немного уединения.
Мы заходим внутрь, и Невада чувствуя себя как дома, садится на меха, скрестив ноги.
— Итак, — говорит она, — расскажи мне все.
— Ну, ты, очевидно, знаешь, что мы были захвачены в бою. Мы договорились, что если у кого-то из нас будет шанс сбежать, мы это сделаем. — Мои глаза наполняются слезами. — Я оставила их.