Спаси меня, пока не поздно
Шрифт:
— Дай мне хоть что-нибудь! — вновь повышаю голос.
— Сядь, — спокойно говорит он и тянется к карману джинсов.
Знаю, что там у него. Мне это не нужно. Поэтому, когда он пробует протянуть мне пачку, я взвинчиваюсь, стукаю по его руке, переходя на уже привычный в этом доме крик.
— Достали меня твои сигареты, они не помогают!
От неожиданного удара он разжимает пальцы, и пачка с глухим звуком падает на ковер.
Не знаю, из чего этот мужчина сделан. Наверное, из куска гранитной терпимости. Если бы я была на его месте, то давно бы уже
Пару раз он давал мне какие-то таблетки, от которых я быстро засыпала, но потом перестал это делать. И их место заменили сигареты. Поначалу я дымила так, будто это единственное в мире, что может унять терзания в моем теле, но ломка не облегчалась ни на йоту. Как ни странно, он и сам затягивался вместе со мной.
Мое тело желает лишь одного. Мы оба это знаем. И в его силах прекратить мои припадки, этот мужчина может сделать меня счастливой. Достаточно лишь просто позволить мне уйти. Но я даже не заслужила того, чтобы окно в моей комнате с отвратительными ракетами было открыто.
— Я уже хрен знает, сколько здесь нахожусь! Мне ничего не помогает. Еще немного и я свихнусь или умру, — голос дрожит от напряжения. Как же он не понимает? — Поздно, Натан. Мне не помочь.
— Никогда не поздно, — доктор смотрит мне прямо в глаза. Он верит в то, что говорит. — Слышишь? Никогда. Поверь в это и сама почувствуешь, что ты все можешь. У тебя нет ВИЧ, нет гепатита, ты чиста, кроме, конечно этой наркотической дряни в крови. У тебя все еще может быть.
Мне смешно.
— Все продолжаешь убеждать себя…
— Да пойми ты, — неожиданно громко вспыхнул Натан, вновь крепко хватая меня за плечи, — не себя я убеждаю, а тебя. А ты, как страус, засунула голову в песок и не желаешь слушать ничего из всего того, что я тебе говорю. Смеешься надо мной. Ведешь себя, как настоящая дура.
— Так отпусти.
— Что? — он удивленно моргает.
— Отпусти, — просто говорю я, сбрасывая его ладони с обнаженных плеч. Странно, что меня вообще не смущает собственная нагота. — Я не желаю излечиваться. Не хочу слезать с того, что может дать мне хоть грамм счастья. Ты сам прекрасно должен знать, что если человек не желает выздоравливать он и не станет. Разве не так?
Больше книг на сайте - Knigolub.net
Он прищуривается.
— Иногда это убеждение ошибочно. Вот увидишь. Сейчас у тебя переломный момент. Переживешь все это и поймешь, что я был прав.
— Ты идиот, — громко фыркаю, я и все же поднимаю обиженную мной пачку сигарет. — Почему не крепкие?
Спустя какое-то время весь мой мир перевернут. Все вокруг стало верх тормашками. Натан на простом стуле сидит на потолке, там же небольшой светильник на тумбе, мультяшные шторы тянутся к потолку, а фосфоресцирующие звезды где-то подо мной. А может все такое, потому, что я лежу на спине, а голова моя свесилась с кровати?
Долго затягиваюсь, чуть прикрывая глаза. Меня тошнит от таких кульбитов. Лицо уже стало красным и предостережение
Мне почему-то смешно и вот уже как минуту я хихикаю над этим.
— Ты сам пробовал дурь, Натан?
— Ничего страшнее травки на первом курсе Меда, — пожимает плечами и смотрит куда-то себе под ноги.
— У тебя есть немного?
— Нет. Даже не думай.
Мне кажется или он рад тому, что у меня минутное просветление? Я сама чувствую, что скоро это спокойствие кончится и меня опять скрутит. Все же боль никуда не уходит. Просто чуть глохнет.
— Я тебе нравлюсь?
И вновь его удивленный взгляд.
— Я иногда поражаюсь, откуда в тебе возникают эти вопросы, — мотает головой доктор Палмер. — Почему ты так решила?
Выдыхаю дым, чувствуя, как кружится голова, а тошнота подступает все сильнее.
— Ну, не знаю. Может, понадеялась, что я тебя соблазню, и ты позволишь мне уйти.
Он легко смеется и топит сигарету в пепельнице, которая стоит между нами. Садится обратно. Натан ждет, когда я докурю свою. Он боится, что я спалю его дом, не затушив маленький огонек смерти.
— Смешно, значит, — можно легко прочитать угрозу в моем приглушенном голосе.
Одной рукой откидываю одеяло, прикрывавшее меня, и подмигиваю невозмутимому типу. На мне только трусы. Он ведет себя так, словно я это делаю по пятьдесят раз на дню и вовсе не удивлен. Сгибаю ноги в коленях, закидываю одну на другую и вновь затягиваюсь, глядя на него в упор. Сигаретный дым вновь вырывается из моего рта.
— Давай так, — стараюсь говорить как можно сексуальнее, только плохо, что практики не было давно, — я даю переспать со мной, а ты отпускаешь меня. — Быстро переворачиваюсь на живот, отчего чуть не падаю в обморок. — И я даже не пойду в полицию, чтобы написать о похищении.
— Ничего не выйдет.
— Почему? — сползаю аккуратно с кровати, встаю на четвереньки, лишь бы меня не вывернуло, не чувствую сил в ногах. — Не нравятся женщины?
— Нравятся, — говорит он, наблюдая, как я подползаю к пепельнице и стряхиваю серость с сигареты. — Не нравятся только те, кто собой за что-то платят.
Тяжело дышать, очередной приступ вот-вот накатит, и я впаду в беспамятство. Соглашался бы уже, пока мои мозги будут блуждать в очередных потемках. Сейчас я кажусь сама себе какой-то шлюхой. Но это уже не важно, ниже-то мне падать некуда. И дико хочется дозы.
Медленно подползаю к нему, опираюсь ладонями о мужские колени и привстаю до уровня глаз Натана. Сигарета, зажатая меж двух пальцев, чуть дымит, прижимаясь фильтром к его ногам в джинсах.
— Наверное, тебе просто никто не предлагал, так? — наши никотиновые дыхания перемешиваются, когда я приближаю свое лицо к его. — Но вот она я, перед тобой, голая и готовая. М? Дальше будешь проповедовать мораль?