Спаси моего сына
Шрифт:
Не помня себя, я набрала номер. Хотела, чтобы Захар не взял и всем сердцем надеялась, что возьмёт. Слёзы душили, от страха меня трясло.
— Захар! — всхлипнула в трубку. — Захар, пожалуйста…
— Дай сюда! — Юра выхватил у меня сотовый. — Если ты не приедешь, я прикончу твою суку, а потом щенков. У тебя пять часов, Тихонов. — Усмехнулся. — Нет, четыре с половиной. Достаточно, чтобы доехать и долететь. Но придётся поторопиться. Иначе получишь весточку от Вики. У неё красивые глаза. Она готова поделиться ими с тобой. Да, Вика?
Я всхлипнула. Он глумливо усмехнулся.
— Она говорит, что готова. — Он прислушался. — Четыре с половиной часа, Тихонов. Я тебя жду. Адрес получишь, когда прилетишь в Минеральные воды. Скинь мне номер рейса. А не скинешь… Губы у неё тоже красивые, я уверен, она не откажется поделиться и ими. И теми, что сверху, и теми, что у неё между ног. Тебе они нравятся? Нравятся, я знаю. Но пока у тебя есть время. Мы ждём. И я, и Вика.
Глава 20.1
Захар
Дождь шёл уже третий день. Не прекращался ни днём, ни ночью, и детям приходилось сидеть дома. Хорошо, что Алёна занимала их. Сам я прошедшую неделю вспоминал с трудом, обрывками. В первый же вечер, как приказал увезти Вику, надрался до беспамятства. Но её стереть это не помогло. Утром башка трещала, внутренности выворачивало, а в ноздри упрямо лез её запах. Второй вечер мало отличался от первого. Её настырные звонки сверлили мозг. На дисплее телефона, стоящем на беззвучном, высвечивалась её фотография, и виски превращался в воду.
Дрянь. Чёртова подколодная змея. Пару раз у меня мелькнула мысль, что надо было дать Королёву пристрелить себя. Всё проще было бы, чем дыра, которую оставила во мне Вика.
Выстрел в упор предательством.
Что хуже — оно или свинец, хороший вопрос.
Я потёр переносицу и крепко зажмурил глаза. С алкоголем пора было заканчивать. Викина комната превратилась в руины, с костяшек не сходили ссадины. Я смутно помнил, как расхерачил тумбочку и свернул шкаф. Проснулся на кровати, тычась в подушку, пропитанную её запахом. Это даже не помешательство.
— Папа, — позвала Инга, встав в дверях кабинета. — Почему мама не приезжает?
— Не может.
— Это потому, что она болеет?
— Да.
— А когда я болела, мама всегда меня лечила. Давай мы поедем к ней и тоже будем лечить?
Дочь подошла ко мне и подняла голову. Шум дождя вторил её словам и грусти в серых глазах.
— Пожалуйста, папа Захар. Мама мне мёд в молоко клала. И мерзкое масло, — она поморщилась. — Но я потом не болела. А если мама так долго болеет, значит, ей никто масло не кладёт в молоко. А я могу. Я умею, честное слово.
Я безрадостно хмыкнул. Поднял дочь и поставил на подоконник перед собой. Она завертелась, сунула руку в кармашек кофты и достала криво сделанный из конструктора цветок.
— Это я маме приготовила. Я так по ней соскучилась. И она по мне соскучилась, я знаю.
Телефон пикнул и мигнул. Бросил взгляд на экран.
«Прости»
Одно единственное «прости», а меня как по горлу резануло. Взял у дочери цветок. Стоило сжать в кулаке, разлетелся бы на части.
Услышал шаги. В кабинете появился Игнат.
— Ну что? — спросил он у сестры.
Она пожала плечами.
— Пап, верни маму Вику домой. Мы её сами вылечим. Она меня вылечила, и мы её вылечим.
Я ещё раз посмотрел на дочь. Каждой чертой она походила на свою мать.
Проклятье! Я продолжал называть Вику её матерью, хоть она не имела к ней отношения. Но в мимике дочери, в её голосе, во взгляде была Вика. Как такое возможно?!
Я обхватил Ингу за затылок и вгляделся в её личико ещё внимательнее. Спустил к брату.
— Чем вы занимались с Алёной?
Игнат сдвинул брови. Инга подошла и протянула руку.
— Отдай мне цветочек. Он для мамы.
Я вернул ей конструктор.
Дочь забрала его ревностно и убрала в карман.
— Ты нас обманываешь, — заявила она. — Говоришь, что с мамой всё хорошо, а она не идёт. Если мама не идёт, значит, она болеет очень сильно.
Я присел на пол, прямо у стола. Откуда ни возьмись появилась кошка и потёрлась о меня. На штанине осталась белая шерстинка, и я смахнул её.
Инга вдруг всхлипнула.
— Не реви, — сказал Игнат. — Ты обещала, что больше не будешь реветь.
— Я к маме хочу, — всхлипнула она опять.
Молоточки в висках застучали пуще прежнего. Я похлопал по полу рядом с собой, но дочь не двинулась с места. Подошла, только когда притянул её сам. Игнат сел рядом.
— Давай купим твоим куклам конюшню, как тебе? И ещё одну лошадь.
— Не хочу я лошадь, — ответила она сквозь слёзы. — И конюшню не хочу. И дом мне не нужен, ты его можешь разобрать. Можешь всех моих куколок забрать. Только пусть мама к нам вернётся.
— Как всех? — Я кое-как сыграл удивление. Хреновый актёр, самому было тошно. — А Лиза? Её тоже?
Она шмыгнула носом. Подумала и отрицательно мотнула головой. Подумала ещё, кивнула и заплакала громче.
Я прижал её к себе и поцеловал в макушку, пытаясь успокоить, а она так и ныла. Кошка встала на меня передними лапами, Игнат подполз ближе. Его глаза тоже опасно блестели, губы кривились, но он мужественно держался.
Дом был полон, но как осиротел. Глубокий вдох не помог. Я всё сделал, как должен был. Этой суке тут не место. Только что делать с пепелищем, оставшимся после неё? Детские слёзы крушили здравый смысл и то, что ещё оставалось внутри меня. Сжал зубы, стараясь не поддаваться, хотя собственные демоны внутри скулили щенками.