Спаситель и сын. Сезон 1
Шрифт:
Мадам Дютийо медлила. Лучше бы ей остаться и посмотреть, как пойдет дело.
– Совсем ненадолго, минут на пятнадцать. Там много журналов. Обратите внимание, Национальное географическое общество целый номер посвятило обезьянам бонобо, интереснейшие статьи!
Он что, издевается? Или из вежливости советует?
Спаситель проводил мадам Дютийо до приемной, вернулся, не спеша закрыл дверь, медленно подошел к столу, взял ежедневник и принялся стоя его перелистывать. Затем снова уселся в кресло.
– Значит, ты считаешь,
– А меня никто не спрашивал. Медсестра объявила матери, что, если меня не покажут немедленно мозгоправу, поездка в Рим в марте месяце мне не светит.
– Школьная поездка?
– Для тех, кто учит латынь. Для девчонок наших. В группе у нас одни девочки.
– Ты и те трое?
– Не только.
Внезапно из кокона-пуховика проклюнулась совсем другая Марго. И умильно захлопала ресницами.
– Пожалуйста, доктор, выпишите мне справку! Типа «Марго не псих». Или «Марго – псих, но это лечится». – Она умоляюще сложила руки. – Без справки меня в Рим не пустят, и я повешусь! Поймите, я с десяти лет пламенная фанатка Нерона!
Спаситель одобрительно кивнул. Он всегда радовался, если подросток проявлял находчивость, чувство юмора, характер, а тут еще и кругозор…
– Ты чем режешься – ножом или лезвием? – спросил он так, будто осведомлялся, чем она предпочитает рисовать: гуашью или акварелью.
Марго опять зарылась в пуховик.
– Любопытных ненавижу!
И тут же спохватилась: испугалась, что все испортила, что справки ей не видать…
– Я не то хотела сказать…
– Нет, ты права. Любопытных лучше посылать куда подальше.
Тут его осенило, и он сообщил с улыбкой:
– Мои предки уж точно резали себя! Стоит придумать что-то прикольное, белые сейчас же всё слижут. Блюз, рэп, тату, пирсинг, каттинг – это же всё наша культура! – Он свирепо завращал глазами. – Негритянская!
Спаситель нарочно пошутил про негров, чтобы девочка расслабилась, перестала отгонять мысль о том, что он черный. Марго душил смех, но в ответ она снова только презрительно фыркнула.
– А что говорит о твоих шрамах школьная медсестра? – поинтересовался Сент-Ив.
– Что дело плохо. Что я веду себя плохо. Что мне самой плохо. Одно из трёх. Или всё вместе.
Марго яростно теребила левый рукав, будто выдирала из него, как нитки, короткие фразы.
– Так дадите мне справку?
– Поездка в марте? Что ж, времени у нас достаточно.
– Времени достаточно? Вы мне психоанализ не втюхивайте, я не за тем пришла!
Девочке действительно плохо? Если да, то насколько? За неё на этот вопрос могут ответить шрамы: они бывают на руках, на предплечьях, даже на бёдрах. Много ли ран, насколько они глубоки, как расположены… Возможно, она нанесла их себе, подражая кому-то, в знак принадлежности к некой группе. Или поддалась тяге к саморазрушению? Прежде у Сент-Ива не было пациентов с подобными проблемами,
– Считаешь, много шума из ничего?
– Вот-вот. Нет бы реальными проблемами заняться!
– Реальными – это какими?
– Ну, к примеру, я задолбалась с матерью жить. Вот РЕАЛЬНАЯ проблема!
Спаситель понял, что ему удалось ухватить путеводную нить, и с тревогой взглянул на циферблат больших круглых часов, висящих напротив стола. У него осталось всего несколько минут на то, чтобы отыскать центр лабиринта.
– А твои родители давно развелись?
– Папа ушёл от мамы, когда мне было десять. – Она решительно вскинула руку, как бы заранее возражая. – Я на него не в обиде. Она его довела. Прямо со свету сживала.
– Сживала со свету?
– Ну да, мы с ним всё обсудили. – Марго опять преисполнилась высокомерия, гордясь доверием отца. – Вам когда-нибудь приходилось жить с депрессивной женщиной?
– Депрессивной? – удивился Сент-Ив.
Ни единого признака депрессии у мадам Дютийо он не заметил.
Его недоверие возмутило Марго, она принялась горячо доказывать, что её мать – редкая зануда и всех замучила постоянной подавленностью, тревожностью, мнительностью.
– Вечно за мной шпионит, шагу ступить не даёт. Пришла к подруге – отправляй эсэмэску, букву «д», то есть «добралась». Уходишь домой – шли «в».
– Кого? – растерялся Спаситель.
– Не кого, а что. «В» – «выхожу», значит.
– Большой беды не вижу, просто мама за тебя волнуется. Понимаю, иногда это бесит, но она желает тебе только добра.
– Желает добра? Ничего умней не придумали? Тоже мне, психолог дипломированный!
– Прости, – виновато кивнул Спаситель. – Постараюсь повысить свой уровень.
Кротость взрослого смутила Марго. К fair play [2] девочка не привыкла. Заговори она подобным образом с учительницей, та бы вкатила ей замечание в дневник.
2
Игра на равных (англ.).
– А с отцом вы дружите? – поинтересовался Спаситель.
– Еще бы, он же мой отец! – выкрикнула Марго задиристо, будто Сент-Ив пытался оспорить этот факт. – Я живу неделю у него, неделю у матери.
Месье Карре – Марго носила его фамилию – работал судебным приставом, и, по словам дочери, «бабла у него завались», он покупает ей фирменные шмотки, и только он один ее понимает. Жаль только, что жена у него тупая лохушка.
– Тупая лохушка, – повторил задумчиво Сент-Ив.
– Зато они родили мне классного полубрата.