Спаситель и сын. Сезон 6
Шрифт:
– Значит, смириться?
– Набраться терпения.
– Сразу видно, что не ты горюешь каждый месяц, – съязвила Луиза, которая и без всякого биполярного расстройства постоянно нервничала.
Спаситель вылез из кровати, бурча вполголоса:
– Ох уж этот кот… – Открыл дверь и сердито сказал: – Хватит орать, Миу!
– Миу-у, – ответил ему незваный гость.
Спаситель чипнул и закрыл дверь. Он вспомнил классическую цепочку: муж ругает кота, потому что ему досталось от жены. Он снова уселся на кровать и сказал:
– Мы с тобой сумели восстановить семью, и она у нас хорошая, так, Луиза? Значит, можем немного передохнуть.
– Я знаю, я веду себя неразумно. Но что же делать, если мне хочется, чтобы у меня в животе жил твой ребенок?
– Звучит впечатляюще! – Спаситель поцеловал жену. – И если ребенок этого не понимает, он просто дурачок!
Миу проводил Спасителя до кухни, и тот уселся пить кофе. Он вдруг вспомнил, что во время последней беременности у Луизы в первый месяц тоже были месячные с задержкой. А что, если она все-таки беременна? Что, если оплодотворение произошло, но зародыш опять не укрепился и у нее опять будет выкидыш?
– Черт! Восемь двадцать пять!
Через пять минут к нему в кабинет войдет первая пациентка, а у него голова забита собственными заботами.
– Шарли [9] ?
Молодая женщина поднялась со стула, подошла к нему, размашисто шагая, и крепко пожала руку.
– Так вы меня не забыли?
– А я мог?
– Нет, конечно, мы с вами столько спорили, – признала Шарли, по-своему поняв его ответ.
Они не виделись три года. И пусть на Шарли больше не было ботинок-сантьяго и пирсинга, все равно это была та же Шарли с короткими вьющимися волосами и мальчишескими манерами.
9
«Спаситель и сын», сезоны 1 и 2.
– Вы помните, что сказали мне на прощанье?
Спаситель сделал вид, что старается припомнить, но без своей тетради был как без рук, мог перепутать и своих пациентов, и даже часы консультаций.
– «Шагай, дыши, уезжай, уходи». Чья-то цитата.
Спаситель закивал. Он узнал свое любимое стихотворение Блеза Сандрара.
– Вы стояли вон там, – продолжала Шарли, показывая на дверь, ведущую в рабочий кабинет. – Пожали мне руки и сказали: «А потом возвращайтесь». Я тогда уезжала в Берлин, помните?
– И вы вернулись?
– Да, два месяца тому назад. – Шарли огляделась вокруг, словно надеялась найти следы своего присутствия. – Мало что изменилось. А там что? Кофеварка?
– Чайник. Вам чай или кофе?
– Чай, пожалуйста.
Шарли была рада снова сидеть в этом кабинете. Обычно она изображала из себя крутую и жесткую, но на этот раз была явно растрогана. Спаситель протянул ей дымящуюся чашку, чай был слишком горячий, и Шарли, поставив чашку на пол, пустилась в рассказ о трех годах, проведенных в Берлине. Она вела в Инстаграме сайт одной экологической организации, влюбилась без взаимности в свою начальницу, но не слишком горевала, пользовалась немалым успехом в ночных берлинских клубах и заводила там подружек. А потом встретилась с Мириам.
– Она приехала по «Эразмусу» [10] . На десять лет младше меня. Любовь с первого взгляда с обеих сторон.
У Шарли всегда была богатая мимика. Она часто хмурила брови, и вот к тридцати годам у нее появилась львиная складка. Теперь она время от времени разглаживала ее, водя кончиками пальцев сначала по складке, а потом над бровями и к вискам.
– Голова болит? – неожиданно вторгся в рассказ Спаситель.
– Что? Нет, не болит.
Шарли удивилась вопросу, взяла чашку с чаем обеими руками и, пристроив их таким образом к делу, закончила рассказ:
10
«Эразмус» – некоммерческая программа Европейского сообщества по обмену преподавателями и студентами между университетами Евросоюза и еще несколькими европейскими странами.
– Мириам не хотела задерживаться в Берлине после «Эразмуса». Хотела продолжать учиться. И потом, у нее родители, она к ним очень привязана. Словом, я все бросила и приехала с ней. Бросила работу, друзей, классную квартиру. Вернулась в Париж. Вернее, в ближайший пригород, в Бретиньи-сюр-Орж. На Париж не хватает средств.
Средств у Шарли не хватало, потому что она никак не могла найти работу.
– Не знаю, что со мной здесь не так, – пожаловалась она. – Мне пришлось уехать, потому что я не нашла работы, какой заслуживала по своим дипломам. Вернулась, и опять то же самое. – Она поставила чашку и снова принялась стирать со лба заботу. – Я не люблю эту страну. Хочу опять уехать.
– В Германию?
– Думаю, в Канаду. Новая страна. Много места. Здесь я задыхаюсь.
Шарли была разозлена, обижена. Почему ее не берут на работу? Потому что она женщина? Женщина с дипломом? Лесбиянка?
– Французы сексисты! И гомофобы. Стоит им увидеть идущих вдвоем девушек, сразу начинаются домыслы и грязь. Клянусь, в Германии никто не лез в мои дела.
– В Берлине, – уточнил Спаситель. – Берлин – город-космополит, молодой, открытый.
– Я думаю, то же самое будет в Торонто. Или в Ванкувере. Где угодно, но только не здесь. – Ее переполнял гнев. Она ощущала себя в ловушке. Ловушкой стала любовь. – Мириам ездит к родителям каждые выходные. Она для них свет в окошке. Они за нее держатся.
– Она еще очень молоденькая.
– Ей двадцать один… Но я поняла, что вы хотите сказать. Слишком молода, чтобы строить свою жизнь со мной, уехав на другой конец света.
– Я ничего подобного не говорил, – запротестовал Спаситель.
– Но вы так думаете.
Спаситель не мог не рассмеяться. Это же Шарли, она не изменилась, она решала за него, что он думает, и отводила ему роль ископаемого.
– Ладно. Спасибо за чай, – сказала Шарли и поднялась.
– Время еще есть.
– У меня собеседование по поводу работы. Не то, о чем я мечтаю, но, надеюсь, платят неплохо.
– И что за работа?
– Модератор в «Фейсбуке». Сидеть восемь часов в день, не отрываясь от экрана, и отлавливать опасный контент, вроде педофилии, призывов к терроризму, издевательства над животными …
Сдвинутые брови, крепкое рукопожатие.
– Можно, я заплачу в следующий раз?
И Шарли уже за дверью.
В обеденный перерыв Спаситель отправился за почтой. Самая большая неожиданность – письмо от Габена. Спаситель уже готов был распечатать конверт, но… Письмо было адресовано мадемуазель Алисе Рошто.