Спаситель
Шрифт:
— И это тоже странно. Полагаю, имеет место некоторая вертикальность структуры. Этот человек сумел каким-то образом поднять умерших, возможно, используя разлитую в воздухе энергию. Взрывы в высших слоях атмосферы сопровождаются выбросами её. А аномальность излучения метеоритов была известна и в мое время…
— Он просто мертв.
— Но жив. И поднял других мертвецов, подчинив их себе…
Поднял.
Прошелся по деревне, собирая свою армию. Лошадей им не хватило, но…
Мертвые не знают усталости.
Мертвые, оказывается, могут бежать довольно быстро. Они встают на четвереньки,
Да и мертвые, то ли чуя этот страх, то ли повинуясь приказам своего Повелителя, отстали и держались в стороне от людей.
— У меня нет объяснения.
Кажется, данное обстоятельство весьма печалило Маску.
— Мертвые… порой встают, — заметил Верховный. — Не так часто сие происходит, но в хрониках мне встречались упоминания. Хотя маг должен знать больше.
Он сделал знак, приказывая магу подойти ближе.
Благо, живые лошади все же утомлялись, а потому ныне шли шагом, что позволяло вести беседу.
— Расскажи об оживших мертвецах, — попросил Верховный.
— К сожалению, господин, мне известно не так и много… искусство поднятия мертвого именуют некромантией. Дар этот весьма редкий… к счастью.
Верховный оглянулся. Лес остался позади, и выбравшись на луг, дорога поднималась выше. А потому вдали четко виднелись тени бегущих.
— Нас учили, что мертвецы по сути плоть. И с плотью этой можно оперировать. Те же големы во многом создают из мертвой плоти, скрепляя её силой. И питая силой же. Сила заставляет големов двигаться, а погонщик указывает им, что делать…
— И это тоже звучит весьма фантастично, — проговорил Маска.
Кто бы тут говорил… говорящие маски, способные захватить разум, тоже… не совсем обычны.
— Это другое.
Верховный хмыкнул.
— Понимаю, что звучит это… как некромантия. На самом деле ныне големы создаются иначе. Порой проще вырастить нужную тебе часть, нежели искать, где её можно взять. Хороший целитель может вырастить и кости, и мышцы, и нервы. Впрочем, все, кто занимается созданием големов, в той или иной степени задействуют целительский дар. Слышал, впрочем, что сейчас считается, что проще взять живую основу и затем видоизменять её, сохраняя при том именно живой. Созданные таким образом химеры во многом отличаются от обычных големов, — маг явно увлекся собственным рассказом. — Маги используют силу… источника. Некроманты — силу смерти. И она не привязана к источнику, однако требует много… иного. Крови, жертв… жертвоприношений. Зато обретая власть над смертью, некроманты способны поднять любое мертвое тело, поставив его себе на службу. И подобный мертвец будет неуязвим для огня и железа, а часто и невосприимчив к иной силе…
— Все обо всем, но ни о чем конкретно, — Маска к услышанному отнеслась скептически. — Почему мертвое ведет себя, как живое?
Верховный озвучил вопрос.
И маг задумался.
— Потому что… оно тоже живо? Но иной жизнью? — предположил он.
— Чудесное объяснение… ладно, не важно… со временем разберемся. А сейчас у нас иная задача.
Дорога снова уперлась в лес, правда, этот проходил узкой рыхлой полосой, рассекающей поле…
Ицтли замедлился, явно сомневаясь, стоит ли идти без разведки. Но маг, приподнявшись на стременах, вперился взглядом.
— Там живых нет, — сказал он.
А мертвые теперь не страшны.
Хотелось бы так думать.
Чем ближе подходили лошади к лесу, тем яснее становилось, что лес этот болен. Желтизна тронула хвою, местами та и вовсе покрылась беловатым налетом, скукожилась, иссохла и осыпалась, оставляя ветви голыми и жалкими.
Зафыркали, затрясли головами лошади.
Травы… полегли.
И ощущение появилось такое вот… нехорошее. Подобное бывает в проклятых местах…
Первый мертвец лежал на опушке. Человек, пронзенный копьем. Ему и горло перерезали, милосердно добивая. И случилось это не сегодня. Над мертвецом сидел волк. И при приближении людей он повернулся, явно движения давались ему с трудом.
Его морда и грудь были облеплены будто пылью… серой плотной пылью, застывшей словно каменная корка. Волк кое-как поднялся на ноги. И зарычал. А потом упал, пронзенный стрелой.
— Ни к чему не прикасаться! — закричал маг. — И плотнее… щит. Я попытаюсь создать щит.
— Что это за…
Лес.
Мертвый.
Мертво в нем было все. Трава. И мхи. И птицы. И звери, если таковые водились тут. Дерева, что расправили ветви, поддерживая друг друга… хрустели под копытами ветви. И в мертвой тишине этот звук бил по нервам.
Будто по костям…
Воздух.
Тягучий. И каждый вдох дается с трудом. Желтая иглица осыпается с ветвей.
Но вот лес заканчивается. Он невелик, растет, разделяя луг и поля. Поле… в первое мгновенье Верховный даже не понимает, что случилось, почему Ицтли останавливается, вскидывая руку. А потом… поле было черно, словно сейчас весна и земля только-только готовится принять семя. Но глаза различают оттенки этой черноты. Она и лежит-то неровно, пятнами, всполохами. Она расползается по тонким стеблям, по колосьям, которые не успели убрать. Она мажет их чернотой.
Клонит к земле.
К мертвой уже.
— Что за… — Ицтли оборачивается. — Маг, что это?
— Не знаю, господин… — маг трогает лошадку и та нехотя подбирается ближе. — Это… какая-то болезнь. Растения тоже болеют, господин. Я слышал, что порой болезни их таковы, что могут уничтожить урожай за считанные дни… но это…
— Скверна, — голос Акти был тих, но мальчишку услышали все. — Это скверна…
— Что за она? — Ицтли не стал хмуриться и гневаться за дерзость, но знаком велел воину, который вез Акти, приблизиться. — Не дрожи. Здесь никто не причинит тебе вреда. Говори.
Он старался разговаривать ласково, но Акти вжал голову в плечи и оглянулся. Взгляд его искал Верховного. И тот кивнул, ободряя.
Маска вот тоже молчала. Не знала, что произошло с полем?
— Моя… матушка… была родом издалека, господин. Из-за края моря… и она говорила, что порой… случается… что тьма выходит из глубин и касается живого. И тогда все-то, чего она коснулась, гибнет, господин. Это называется Скверна. Она заставляет людей уходить. Оставлять дома, землю, все-то, что есть…