Спаситель
Шрифт:
— Об этом можешь не беспокоиться, — сказал Вик, вставая. — Убивать я не умею, иначе я не жил бы в этой норе. Сейчас пришло ваше время, время человека с ружьем, это он правит миром…
— Не с ружьем, а с автоматом, — поправил Майк.
— Разницы никакой нет, все равно пришло время убийц, а с каким они ходят оружием, это не особенно важно, — сказал Вик. — Я пойду, подопру дверь, чтобы нас ночью не побеспокоили.
— А что в этих развалинах есть ещё кто-то кроме тебя? — спросил Майк.
— Есть, и достаточно
Майк поставил автомат на предохранитель, положил его на бетонный пол, потом достал из кобуры пистолет и положил его себе на грудь. Только после этого он закрыл глаза.
Он устал за сегодняшний день, все-таки прошел пешком почти тридцать километров, и это был не простой путь, учитывая то, что одна местная банда решила ограбить одинокого путника. Он убил одного, остальные разбежались, но ему пришлось тоже несладко, один удар по голове дубиной он пропустил.
Майк вздохнул в очередной раз, подумав о том, что это было глупо идти по пустым радиоактивным развалинам городов, вместо того, чтобы спокойно ехать вместе с другими ребятами из его взвода в теплом вагоне.
Но что сделано, то сделано, выбрал дорогу, иди до конца.
Вик заворочался, Майк открыл один глаз, убедился, что тот просто перевернулся на другой бок, и снова закрыл глаза.
Может быть, он вышел на этой станции потому, что ему уже надоела война, и он устал бояться? Только непонятно, что же он хотел здесь увидеть? И почему он думал, что сможет здесь отдохнуть от войны?
До его города было не так уж далеко, всего около тысячи километров, и если проходить каждый день по тридцать километров, то за месяц он доберется. На войне они за день проходили гораздо больше, вопрос весь в том, дойдет ли он до конца.
Поход по таким местам, пожалуй, будет даже опаснее. Если не убьет радиация, то убьют те, кто здесь живет. Эти люди действительно все были вооружены и готовы были стрелять в любого…
А это паренек какой-то слабый и неприспособленный к этой новой жизни, даже как-то жаль его…
Он вздохнул и незаметно для себя заснул.
Когда он проснулся, то увидел, что Вик в свете свечи читает все ту же потрепанную книгу. Он переоделся и теперь был одет так же, как он. На нем был камуфляжный бушлат рядового состава и такие же штаны, на поясе висел штык-нож и фляжка.
— Ты куда это собрался? — спросил Майк, пряча пистолет в кобуру и беря в руки автомат.
— Пойду с тобой, — ответил Вик.
— А ты не подумал над тем, нужен ли ты мне? — спросил Майк. — И возьму ли я тебя с собой?
— Почти всю ночь об этом думал, — ответил Вик. — И решил, что я тебе пригожусь, у меня есть некоторые способности, которые тебе не помешают.
— И что же это за такие нужные мне способности? — спросил Майк с ироничным любопытством.
— Я могу определять, что можно есть и пить, а что нельзя, — сказал Вик. — А, кроме того, иногда я вижу то, что скоро произойдет, думаю, это полезное качество в дальней дороге.
— Где у тебя вода? — спросил Майк. — Я хочу умыться.
— В конце подвала бак, вода хоть и ржавая, но почти не радиоактивная, — сказал Вик. — Я ею постоянно пользуюсь.
— Ладно, — сказал Майк, доставая из солдатского рюкзака мыло, зубную щетку и полотенце. — И приготовь что-нибудь поесть, давно не ел ничего горячего.
— Так ты меня возьмешь с собой? — спросил Вик.
— Посмотрим, это мне надо ещё обдумать, — сказал Майк и пошел к баку. Он умылся, попил ржавой воды, от которой в желудке неприятно забурчало.
Когда он вернулся, на ящиках стояла котелок с лапшей и разогретой тушенкой, а Вик продолжал спокойно читать книгу.
— Что читаешь? — спросил Майк.
— Был такой человек Мишель Нострадамус, это его книга, — ответил Вик. — Слышал что-нибудь о нем?
— Кое-что слышал, — усмехнулся Майк. — Я тоже учился в университете, только с последнего курса забрали в армию. Началась война, и все эти книжные премудрости стали никому не нужны.
— И что ты о нем слышал? — спросил Вик.
— То, что он был неплохой врач и лечил чуму, — сказал Майк. — А потом у него поехала крыша, и он написал пророчества, которые до сих пор никто не смог разгадать.
— Так оно и есть, — улыбнулся Вик. — Только почти все, что он написал, исполнилось.
— Что ж он про эту войну ничего не написал? — спросил Майк. — Или никто не смог разгадать его предсказание?
— Об этом он вполне понятно написал, — сказал Вик и прочитал вслух. — «Конец октября двадцать пятого года. И век двадцать первый с тягчайшей войной. Крушители веры своих устыдятся народов. Шах Персии смят египтянской враждой».
— Похоже на правду, — сказал Майк и, взяв ложку, стал есть лапшу. — Только то, что он написал, к нам вообще не имело почти никакого отношения. Так по договору бросили туда пару ракет с ядерным зарядом, и вся война закончилась.
Все началось потом, когда наш добрый сосед решил захватить большой кусок нашей территории, а тогда это была даже не война, а так детские шалости.
— Он написал о начале войны, — сказал Вик. — Все, в конце концов, началось именно с этого.
— Только никто твоему Нострадамусу не поверил, — сказал Майк. — А вот, если бы он написал, что эта война коснется всех, даже тех, кто живет в миллионе километров отсюда, вот тогда бы его послушали.
— А он и это написал, — улыбнулся Вик и прочитал. — «И настанет наивеличайшее бедствие: злые силы сокрушат две трети мира; одна треть сохранится, но никто уже не сможет установить, сколько осталось на свете подлинных хозяев полей и домов».