Спасти генерала Траяна
Шрифт:
Из истории геноцида античного народа в варварских империях.
Мальчик вошёл под кров так уверенно, будто много раз бывал здесь. Он не был обычным. При взгляде на него у Виталика, повидавшего в своей жизни много красивых мальчиков, захватило дух.
– Мне нужны дары Траяна: золотой конь, заговорённая кольчуга и огненный меч, - сказал он.
– Я призван уничтожить зло, убивающее мой народ.
Никому не пришло в голову усомниться в истинности сказанного,
– Дара должны быть в Петербурге?
– Виталик видел, как воспряли духом его юные друзья, услышав имя Траяна.
– Они должны быть недалеко от того места, где находится логово дракона.
Весь день мальчики рыскали по самым потаённым закоулкам города, но никто и близко не мог сказать, где можно отыскать артефакты.
И только ночью пред сном Виталик вспомнил, что ещё со времён траянских от стрелки безымянного острова сновидений по ночам доносилось ржание и топот конских копыт. И временами вспышки света озаряли подбрюшия облаков, нависающих над островом.
– Я точно знаю, где искать артефакты!
– сказал Виталик.
– Где, где?
– даже усталость отступила от ребят.
– Ложитесь спать. А ты, Тёма, запевай "Маленькую страну".
– Мне час свиданья предназначен
В звёздной моей стране.
Там ждёт меня красивый мальчик
На золотом коне, - запел Артём. Мальчики закрыли глаза.
На стрелке безымянного острова сновидений нетерпеливо переминался с ноги на ногу красный конь, укрытый золотой попоной. Качались подвешенные на золотой паутине латы. Покачивался воткнутый остриём в камень ослепительно сверкающий меч.
Мальчик взялся за рукоятку меча и легко выдернул его из камня. Рубанул мечом золотую паутину, и латы упали к его ногам. Он вскочил на коня и взнуздал его. Конь поднялся на дыбы и заржал, из ноздрей его вырвалось пламя.
– Теперь я готов к сражению, - сказал мальчик.
Он поскакал по воде и скрылся за туманом. Виталик с зайцами с надеждой смотрели вслед.
– Она уже на пропускном пункте. Через пять минут за тобой придут.
– Она печенье принесла?
– Сам ответь...
– Никогда не подыграешь. Мог бы обнадёжить...
– Не оттуда ждёшь надежду.
– Откуда же мне ждать её? Не от твоей ли сингулярности? Я умру от голода раньше, чем она наступит.
– Терпи. Он уже среди людей.
– Легко тебе говорить. Соврёшь - я и не узнаю.
– Не совру. Мне по чину не положено.
– Допустим, он к тебе на помощь спешит. Допустим, он уже здесь. Тебя он спасёт. Но мне что за радость?
– Вставай, пора идти...
Массивная железная дверь лязгнула и открылась. В затхлое помещение камеры проник воздух тюремного коридора.
– Траян Константидис, на выход. К вам мать на свидание пришла.
Угрюмый охранник надел ему на руки и ноги кандалы. И они пошли.
Траян уже издали заметил осунувшееся лицо матери за стеклом. Она смотрела на него с болью и без надежды.
"Ты принесла мне печеньки?"
"Немного".
"Доставай скорее, я совсем измучился".
"Пусть охранник отвернётся".
– При свидании положено разговаривать. Разговаривайте!
– прикрикнул охранник на безмолвных мать и сына.
Кодовый замок у Траяна был сложен, коричневые его не расшифровывали.
– Здравствуй, сынок!
– разлепила губы мать.
– Я пришла убедить тебя, раскаяться и написать прошение о помиловании на имя Президента.
– Благодарю тебя, мудрая мать, - ответил сын с поклоном.
– Я завтра же непременно возьмусь за этот благородный труд. То, что я совершил - омерзительно! Теперь я это понял в полной мере!
– Да-да, все вы ангелы, пока мы за вами присматриваем!
– довольный услышанным, охранник, усмехаясь, удалился.
– Душно тут!..
Мать небрежно расстегнула ворот платья.
Траян впился глазами в крохотные картинки, прикреплённые булавками к бюстгальтеру матери. Маленькие мальчики, красивые, как ангелочки, улыбались ему с материнской груди. Будто мать вновь кормила его своим молоком, как беспомощного младенца.
"Хорошо, но очень мало, мама, это не утолит моего голода..."
"Пронести больше возможности нет, мой бедный Крат".
"Всю жизнь они мучают меня голодом. Они убивают меня, это бесчеловечно. И ты с ними заодно?".
"Ах, кто так мучит нас?!
– мать осторожно обернулась: не услышал ли охранник её невольный стон.
– Я бы жизнь свою отдала, чтобы вытащить тебя отсюда. Но жизнь моя ничего не стоит в их глазах. Проклятая болезнь любви к детям, откуда она в тебе взялась?".
"Это не болезнь, мама, это дар. Любовь к ребёнку перешла ко мне от тебя, как святость невинных осеняет стоящих рядом с ними".
"Она могла стоить тебе электрического стула. Благодари их за то, что забрали у тебя только полжизни. За этот срок любовь твоя иссохнет, ты сможешь жить, как нормальные люди".
"Не обманывайся. Нормальные - это мы. Они больны, но не понимают этого, как любой тяжелобольной. Только бог знает, какая великая правда крыльями реет за нашими спинами. Мы правы, а, стало быть, распинаемы".
"Они заполнили землю собой, а мы, эллины, и размножаться толком не умеем... Что пользы от нас? Побеждает тот, кто быстрее плодится".
"Наша любовь гармонична. Мы тысячи лет сохраняем свою численность и не перегружаем природу. Они размножаются, как саранча, и губят наш мир. Они умеют только плодиться. Плодиться и убивать друг друга, снова плодиться и снова убивать. Может быть, живы они благодаря и нам, носителям любви, потому что мы ещё среди них, как графитовые стержни в урановой топке. Может быть, мы уже уходим... И когда не станет нас, уйдут следом за нами и они тоже..."