Спасти обязан
Шрифт:
– Так, ну и где здесь вход? Насколько мне помнится, там ворота должны быть - грузовик проедет. Что-то не видно.
– Ты забываешь о том, что, во-первых, шахта секретная, значит, тщательно замаскированная. А во-вторых, она брошена уже давно. Заросло все. Насколько я понял, искать надо вон там, у того невысокого холмика.
Оставив машину, мы разошлись веером, вглядываясь в траву под ногами. Наконец Борис тихонько свистнул.
– Похоже?
Под кустом виднелась небольшая металлическая дверка, прикрытая несколькими квадратами дерна с пожелтевшей уже травой.
– Да, кажется, оно. Где тут замок? Стас, ты говорил, что код записал.
С левой стороны действительно была установлена коробочка цифрового замка и еле заметно светилась маленькая красная лампочка.
– Восемь, шесть, девять, три, пять...
Огонек, стал зеленым, послышался щелчок. Дверь немного приоткрылась.
– Не понимаю, какие тут могут быть ворота?
– проворчал Борис.
– При необходимости, наверное, половина холма в сторону отъезжает, - предположил Стас.
За дверцей была темнота. К счастью, люди Мусы, собиравшие наше снаряжение, предусмотрели и мощные ручные фонарики. Решено было, что в подземелье пойдем мы с Борисом, а Настя и Стас на всякий случай останутся снаружи. У одного из погибших охранников «Глок» оказался неповрежденным, так что у нас теперь было два пистолета. Один я выдал нашему наружному посту, другой взял сам. Борис не возражал. После гибели своих товарищей он как-то притих, был спокоен и несколько отстранен, словно стал задумываться о вечном, о бренности человеческой жизни.
– Вы там недолго, - напутствовала Настя. - Убедитесь, что все в порядке - и назад. Завтра разберемся подробнее. А то темнеть начинает.
Борис первым шагнул через порог, пригнув голову, чтобы не удариться о верхний край дверного проема. Я последовал за ним. Судя по воспоминаниям, вначале должен быть тамбур. Так и оказалось.
– Вот тебе и ворота!
– сказал я, невольно приглушая голос.
Действительно, ворота были массивными, сваренными из стальных балок, пространство между которыми было заполнено бетоном. Но и в них имелась дверь. Оказалось, что Круталов ее оставил открытой. А дальше начинался тот самый тоннель. Все было как во сне, только освещали его сейчас два наших фонаря. Могла существовать и аварийная энергосеть. Раньше создавали поразительно живучие системы. Искать рубильник или выключатель было недосуг. Пройдя тоннель, мы оказались на просторной площадке, от которой ответвлялись еще три хода. Эхо от шагов вязло в темноте. Разговаривать не хотелось. Согласно схеме двигаться надо было по центральному коридору. Здесь на полу лежали рельсы, узкая колея под вагонетки или небольшие платформы. Неужели эти «чемоданчики» такие тяжелые, что их возить приходится? Как же мы их потащим? Или это для других целей прокладывали?
Борис достал из кармана серую коробочку, нажал клавишу. В тишине раздались громкие частые щелчки. Радиометр! Молодцы, и это предусмотрели. А вот показания прибора не очень радовали. Я поежился. Конечно, ничего страшного не случится, если мы пробудем здесь минут двадцать. Если больше... Лучше не надо.
Коридор закончился еще одной дверью. Запиралась она обычным штурвалом. С усилием провернув его, я отвалил в сторону толстую металлическую плиту. Из этой комнаты тоже имелось два выхода, но дальше нам идти не требовалось. На стеллажах у стен лежали блестящие металлические коробки. Разумеется, это были лишь футляры. Сами бомбы находились внутри и на чемоданы вовсе не походили. Ящиков было пять, как и говорили. Но разбираться, в каких именно лежат годные к применению устройства, мы не стали.
– Пошли отсюда, - попросил Борис. Солидным подкреплением просьбы был треск радиометра в его руках.
Но едва мы повернулись, чтобы уходить, как под потолком вспыхнул тусклый свет, а в открытую дверь вступил очень знакомый мне человек. Господи, Хромов! Вот уж кто здесь не нужен!
За спиной полковника молча стояли двое с автоматами, и стволы оружия смотрели на нас. Выхватывать пистолет сейчас не имело смысла. Тем более здесь, рядом с ядерными бомбами.
Одет мой бывший сосед по купе был все так же: джинсы, легкая курточка. Отставник, одним словом. И по лицу его бродила счастливая, штатская улыбка. Приятеля старинного встретил, вот ведь радость!
– Ну, здравствуйте, Олег Юрьевич! Или все же Афанасьевич? А может, вовсе Глеб Сергеевич? Как прикажете обращаться? Неудобно ведь получается, согласитесь. Ну, куда же вы в Москве пропали? Наши друзья так вас ждали на вокзале, так готовились к встрече.
Он балагурил, а взгляд бегал по комнате, ощупывая и нас, и металлические ящики. Волновался Хромов, переживал. А вдруг я успел что-нибудь здесь натворить? Да вот сейчас бомба и сработает. Но ящики были опечатаны, и вид сохранившихся печатей успокоил полковника. Он расслабился. Чего не скажешь о сопровождавших его людях. Они разошлись в стороны и теперь держали нас под перекрестным прицелом. Как ни прыгни, все равно можешь успеть получить пулю. Рисковать мне сейчас не хотелось. Надо было сначала оценить ситуацию.
– Послушайте, Александр Николаевич, - наконец сказал я, - пойдемте отсюда. Неуютно как-то здесь разговаривать. И потом, слышите, как щелкает?
– Конечно, конечно, о чем разговор!
– обрадовался Хромов.
– Немедленно пойдем! А щелкало здесь всегда, почему шахту и забросили, не достроив. На этом месте еще воины Александра Македонского олово добывали, рудник небольшой был. Может быть, от лучевой болезни великий полководец позднее и скончался, а вовсе не от чрезмерного пьянства. Кто сейчас правду узнает? Только если вы надеетесь, что ваши друзья снаружи помогут, то зря. С ними все в порядке, отдыхают. Живы, живы!
– поспешил он успокоить, заметив мое непроизвольное движение.
– Только под охраной. Мы ведь давно вас здесь ждем, даже притомились. Ну что, пошли?
– он отступил в сторону, пропуская меня.
Если я не собирался пока ничего предпринимать, то у Бориса нервы не выдержали. Едва мы оказались в основном тоннеле, как он, оттолкнув конвоира, бросился бежать.
– По ногам!
– оглушительно рявкнул Хромов.
– Он еще нужен!
Ударила короткая автоматная очередь и бандит, споткнувшись, покатился через голову. Военные свое дело знали. Пуля попала Борису в бедро. Теперь при всем желании убежать он не мог. Тут же в тоннеле его перевязали и потащили к выходу. Хромов завистливо цокал языком рассматривая отобранный у меня «Глок».
– Ах, хороша игрушка! Ну что бы нам такими не вооружаться? При всем своем патриотизме - не люблю макаровский пугач. Ну, надежный. И только. А прицельный огонь как вести? Да из него кого-нибудь убить - самому проще застрелиться.
– Не скажите, - буркнул я, вспомнив Анголу.
Да и других эпизодов в моей жизни хватало, когда «макаров» выручал.
– Не спорьте, не спорьте, Глеб Сергеевич! Я военный, знаю. А вы так, любитель.
Интересно, он что, не заглядывал в мое досье? Сомнительно. Но спорить я не стал. Пусть потешится.
– Кстати, как ваша рука? Уже зажила?
Хромов ощупал место, куда в поезде попала пуля, поморщился.
– Спасибо за заботу. Немного побаливает, но скоро будет в норме.
Уже начало смеркаться. На поляне перед бункером стоял наш «УАЗ», окруженный несколькими автоматчиками. Дьявол, откуда же они взялись? Ведь мы так внимательно все вокруг осмотрели! Ну, Хромов, ну зараза! Перехитрил все-таки!
Стас и Настя сидели в машине. Руки им не связали. Девушка нервно курила, стряхивая пепел в форточку. Здесь все было ясно. Военные получили еще один австрийский пистолет. К нам подбежал невысокий коренастый лейтенант. Хромов отдал ему короткое приказание, лейтенант козырнул и скрылся среди деревьев. Мне послышалось слово «вертолет».