Спасти Осень
Шрифт:
Моя. Неужели он сказал так? Я затылком почувствовала пристальный взгляд Аника, и смутилась, крепче сжимая тёплую мужскую ладонь.
— Я обязательно выращу жёлудь.
— Не сомневаюсь, — усмехнулся Ракх. — Аник, а ты чего это весь кашей измазался?
Парень поспешно встал и пошёл к озеру, а мы с Ракхом наконец-то поели. Потом я умылась звёздными водами, причесалась, пожелала Сахару доброй ночи и пошла в палатку. Кутерьма получила свою порцию ягод и кусок мяса, нехотя отведала каши, и наотрез отказалась идти к Анику, улёгшись у входа в наш домик.
— Не бойся, не убежит, — успокоил меня Ракх.
— Если бы ей захотелось на волю — я была бы не против, — отозвалась я, поглаживая Кутю по грудке. — Хотя, наверное, она уже не сможет жить среди своих диких собратьев.
— Да. Но, поверь, ей и с нами не плохо, — сказал маг и кивнул на уютное ложе: Прошу.
В эту ночь мне совсем не думалось о близости. То есть я не хотела мужчину так, как раньше. Лес нашёптывал не о страсти, а о тёплой и тихой ласке, и Ракх первым делом избавил меня от жилета с тугой шнуровкой и платья. Я с удовольствием помогла раздеться ему — благодаря маленькому амулету, что прятал звезду, в палатке было хоть и свежо, но совершенно не холодно.
— Итак, приступим.
В этот раз он массировал меня с нежной силой, без щекоток, но доставляя глубокое, сладкое удовольствие. Я и сама не поняла, в какой момент задремала, успела только почувствовать, как мужчина без смущения намазал мои бёдра и, закончив с лечением, уложил к себе на грудь, чтобы крепко обнять.
— Доброй ночи, Роза.
— Доброй ночи, Ракх, — отозвалась я. — Спасибо…
И уснула с улыбкой на губах, прижимаясь к его горячему телу и представляя, как мы вместе поднимаемся по высоченной лестнице к дому на вершине гигантского дуба…
Глава 11_1
Меня разбудил тихий, отчаянно безумный смех. Не поняв сразу, что происходит, я хихикнула, и только потом почуяла неладное.
— Ракх, а мы где?
— Там же, где и ложились, малышка, — отозвался мужчина.
Я разодрала глаза, и в полумраке рассвета различила широкую улыбку мага.
— Что?
— Тепло тебе, милая? — хмыкнул он.
— Эм… Ну да, — отозвалась я, и вдруг всё поняла. — О боже! Господи! Что это?! Неужели мои?..
— Волосы! — уже во всю силу лёгких расхохотался Ракх.
Я попыталась выпутаться из огненного покрывала, но не смогла, и полезла вон из палатки. Выбраться наружу оказалось сложно: волосы были повсюду, и они опутали меня, словно водоросли. Ракх, давясь хохотом, вылез следом, и принялся вытаскивать из палатки всю мою бешеную шевелюру. Глядя, как он охапка за охапкой выгребает локоны, я не смогла удержаться и тоже рассмеялась из-под тяжеленной нависшей «чёлки».
— Кошмар какой!
— Ты сделаешь состояние, если продашь всё это на парики, — отозвался маг. — Или, может, оставим? Аник повезёт конец, а я середину.
— Угу. А потом они ещё вырастут, и придётся нам целый караван верблюдов покупать. Я уж молчу о том, как буду мыть голову…
— И расчёсываться, — сказал появившийся из своего домика лет. — Это что за чудеса такие? Ты почему так стремительно оволосатилась?
— Это всё магия, — отозвался Ракх таинственно. — Которую мы будем вынуждены сдерживать. Ты, будь добр, разведи костёр, а я пока Розу постригу.
— Буду чрезвычайно благодарна, — отозвалась я, пытаясь шутливо поклониться, но неимоверная тяжесть волос мешала.
На Ракха всегда можно было положиться. Он отрезал волосы быстро и ровно, правда, сделав их чуть длиннее, чем были.
— Ох, как же здорово! — улыбнулась я. Подошла к мужчине и, не стесняясь, поцеловала его в щёку. — Спасибо тебе.
Ракх кивнул и потащил собранные волосы в огонь.
— Пожалуйста. Лучше всегда поступать так с остриженным.
— Потому что волосы используют в колдовских делах? — спросила я.
— Именно. Хотя здесь их, конечно, никто бы не нашёл. Разве что такой же тёмный, как я, который хорошо знает чащу и не боится духов.
И мужчина почему-то бросил взгляд на тропу, по которой мы шли. Он явно думал о чём-то своём, и больше не улыбался. Я не стала задавать вопросов — пошла умываться. Потом мы готовили завтрак, ели, и кормили Кутерьму и Тэма, который не мог так ловко охотиться в лесу. А выехали, когда окончательно рассвело, и голубое озеро стало золотым.
Мне было намного легче сесть в седло, и прекрасный лес продолжал нашёптывать свои тайны. Правда, теперь я не спешила ими делиться — видела, что Ракху не до красивых историй. Мужчина ушёл в себя, и даже не управлял Жалом — конь топал сам, обходя камни и порой останавливаясь, чтобы сорвать и съесть цветок. Аник уже не выглядел испуганным, озирался любопытно, напевал что-то себе под нос. Кажется, ему тоже не очень-то хотелось делиться с нами своими мыслями. В таком странном молчаливом настроении мы ехали через лес ещё два дня, завершая путь одним и тем же: позаботиться о зверях, принести воды и приготовить поесть, поставить палатки и уснуть. А потом великанов резко сменили обычные дубы и берёзы, и дорога стала шире, хотя и была едва различима средь трав.
— В паре дней пути будет поселение, — сказал Ракх. — Можем заночевать там, попроситься к кому-нибудь в дом.
— Здесь ещё Вардар? — спросила я.
— Нет. Это пограничные земли. Их жители смешанных кровей, и зовут себя «дарры». Нормальные ребята, если заплатить.
— А, может, лучше снова палатки поставим? — робко предложила я, и ребята улыбнулись.
— Можно и палатки, погода позволяет. Да и укромных мест здесь хватает.
Я кивнула. Если бы он только мог довериться мне, отдать часть трудной правды или её всю! Но его загадки принадлежали ему одному, а мне оставалось просто ехать вперёд, свыкаться с дорогой и учиться понимать настроение природы.
Ракх массировал мне спину каждый вечер, и всякий раз делал это чуточку иначе. Он был то жёсток, то нежен, то щекотал, то настойчиво сминал. Я как будто читала в прикосновениях сильных пальцев его мысли, и было это странно и притягательно. Снова и снова удовольствие, уже не столь необходимое для поддержания моих сил, но важное для сердца. Забота всегда сближает, конечно, если она не вынужденная.
А места вокруг были воистину прекрасные. Много лет назад, когда я ехала в Западный Вардар с дядей, мы предпочли другую, более длинную дорогу, и почти весь путь я сидела в карете, не показывая носа. Теперь, несмотря на усталость и не проходящие синяки, которые приходилось лечить каждый вечер, была счастлива и свободна.