Спасти Осень
Шрифт:
— Вряд ли я доверюсь им, — отозвалась я едва слышно. — Я бы не хотела снова быть проданной.
Ракх вздохнул, и мы долго сидели, глядя на пламя. За пределами рыжеватого мерцания меня ждала лишь пустота, но здесь, в комнатке недорогой гостиницы, существовал он — человек, за которого можно прочно ухватиться и не упасть в бездну.
— Я поеду, — наконец решилась я. — Хочу увидеть сестру, с которой мы были очень близки. Хочу убедиться, что у неё всё хорошо.
Мужчина кивнул.
— Тогда нам нет смысла проезжать через Магру. Разве что если ты хочешь заранее знать, все ли остались живы…
— Но призраки наверняка опасны!
— В общем, да, особенно учитывая, что они попробуют захватить меня. Ты знаешь, что у людей за чертой не всегда хватает сил на новое воплощение или свободные путешествия средь чувств и энергий. И многие из таких душ были бы рады отыскать подходящий сосуд, чтобы использовать его для перемещения через потусторонние параллели. Тёмные маги как нельзя кстати подходят для подобных дел.
— То есть они могут проникнуть внутрь без твоего ведома?
— Они будут настойчиво пытаться, грызть мои защитные оболочки, а это серьёзное испытание даже для опытного колдуна.
— Значит, рисковать мы не будем, — нахмурилась я, представляя, как его окружили и терзают множественные страдающие души. — И всё же изначально ты хотел туда поехать…
— Я ведь обещал помочь тебе, и всё рассчитал. Я бы справился с трудностями, просто наш путь оказался короче. Я сделаю для тебя всё, что в моих силах, Роза, но сейчас, пожалуйста, поешь. Две ложки супа — это не дело.
— Если ты тоже поужинаешь, я готова и курицу с капустой попробовать.
Мы сели рядом, и долго и сосредоточенно жевали. А когда дело дошло до холодного, но всё ещё вкусного пирога, я некстати вспомнила, как таскала у мамы из-под носа сахарные плюшки.
Снова раскисать на глазах у Ракха было стыдно. Я через силу улыбнулась ему, аккуратно сложила тарелки, и пошла умываться к большому тазу. Плакать, как назло, хотелось горше прежнего. Ну почему воспоминания одолевают, когда они совсем некстати? Рассердившись, я сразу после умывания села чесать волосы — резко, грубо, поспешно. У меня было такое чувство, что внутри закипело что-то большое и неуправляемое, как вулкан. Я не желала вспоминать всё доброе, что было в прошлом! Любовь и понимание, которые царили в нашей семье прежде, теперь казались надуманными, и только мысли о сестре не давали сойти с ума. Знала ли она, что случилось со мной? И что всем сказали родители? А если это меня считали предательницей? Я ведь даже толком ни с кем не попрощалась!
Сильные пальцы коснулись моего затылка, успокаивающе сжались.
— Дай-ка мне.
Ракх перехватил расческу, и принялся разбирать остатки узелков.
— Я зла.
— Знаю.
— Мне хочется что-нибудь порвать, ударить по чему-то. И плакать. И орать. Или уснуть — и проснуться с пустой памятью и без боли.
Ракх ослабил шнуровку на платье и убрал мои волосы вперёд.
— Мне хорошо знакомо это состояние. Ты не борись с эмоциями, потому что, пытаясь сдержать их, сделаешь только хуже. Боль и гнев всё равно прорвутся спустя время.
Он с силой сжал мои плечи, и я всхлипнула, но не от боли.
— Расскажи, что чувствуешь, — попросил Ракх. — Можно в подробностях. Выговорись.
Я набрала в грудь побольше воздуха — и как будто кубарем полетела с высоченной кручи. Говорила, ругалась, плакала, топала ногами и била кулаками по подушке. То утиралась, то принималась рыдать, а Ракх всё мял меня, изгоняя из тела напряжение, и, когда гнев мой иссяк, раздел и уронил на живот.
— А теперь расслабься.
В этот раз он промассировал не только спину, но всю меня от шеи до пяток. Уделил внимание каждому пальчику, каждому позвонку, и животу, и коленями, и крутил меня с боку на бок. А потом, когда я, размякшая и истощённая, пыталась собрать воедино рассыпавшиеся мысли, принялся смешить. И, казалось бы, снова было не время для подобной радости, но она спасла моё мечущееся сердце от нового страдания, что могло прийти во сне.
— А это конь бежит. А теперь воробышки клювиками стучат. А это гуси щипаются…
Я рассмеялась сквозь слёзы.
— Ты такой милый…
— А сейчас будет слон, — с улыбкой сказал мужчина, и я не успела уползти — он принялся безболезненно и быстро «топать» по мне кулаками.
— Главное, чтобы не дракон!
— Можно и дракона устроить, — усмехнулся Ракх, склоняясь и обжигая мою шею дыханием. — Но сейчас не лучший момент для подобного. Тебе полегчало?
— Да. Ты снова меня спас. Не знаю, какие слова искать…
— Мне достаточно твоего взгляда, Роза.
Я приподнялась и заглянула в его такие разные глаза:
— Ракх, а можно я спрошу о личном?
Он кивнул.
— Твой тёмный глаз… — робко начала я, и маг сразу всё понял.
— Ты хочешь знать, почему я предпочитаю не глядеть им на людей?
— Да. Мне кажется, ты носишь повязку не из-за шрамов.
— Тебе кажется правильно. Дело в том, что тёмное око находится вне нашего пространства и времени. Оно зрит будущее и прошлое одновременно, и видит в человеке всё самое сокровенное. Едва взглянув на собеседника без повязки, я знаю его тайные желания, чувства, грехи и добрые дела.
Я сглотнула, по телу прошёл жар.
— Так бывает всегда?
— Почти, но зачастую видения эти спутаны, а образы сложны, как во сне. И всё-таки я легко могу распознать ненависть и любовь, даже когда её тщательно прячут. Поэтому знал про Аника. Поэтому прекрасно знаю Арвиго, хотя и глядел на него проклятым глазом единственный раз много лет назад. Но некоторые люди не меняются. Некоторые умеют только забирать. А кто-то привык отдавать себя без остатка.
Мне не хватало дыхания. Ракх глядел на меня чёрным глазом, и я словно тонула в его бездонной мгле.
— Значит, ты ведаешь…
— О тебе многое.
— И что я… Ну, тебя…
— Что? — склонился он, почти касаясь моих губ своими. — Скажи, Роза. Я не копаюсь в чужом сердце, если на то нет серьёзной причины.
— Люблю тебя, Ракх, — прошептала я. — Но мне кажется, ты не рад этому, хотя понял мои чувства давно.
Его губы накрыли мои в коротком, но горячем поцелуе.
— Видишь ли, в силу определённых обстоятельств… Я не могу любить тебя в ответ также сильно и преданно.
Я знала это всегда. Понимала, но не хотела принимать.