Спасти СССР. Часть 5
Шрифт:
2. Работы по УСК (унифицированному стрелковому комплексу) продолжаем, но при условии разработки прицела и под него, кратностью не менее 6. Патронные заводы ведут отработку нового калибра. Возможно даже не одного.
3. И Ижевск и Тула разрабатывают варианты карабинов на базе автомата Калашникова и винтовки СВД. Это всё пойдёт на экспорт, прежде всего — но и в СССР что-то будет продаваться.
4. Ижевск (Ижмех) и Тула [24] — готовят к производству модели помповых и полуавтоматических ружей для внутреннего
24
Тут гораздо больше знают тульскую, нежели ижевскую историю. В конце семидесятых в Ижевске разработали модели Иж-21 и Иж-22, помпа и полуавтомат. Это были доработанные Ремингтон -870 и 1100. Разработка была по просьбе инозаказчиков. Когда было подготовлено массовое производство и построен под них новый корпус — этот корпус забрали под производство оборонного изделия (не оружейной тематики). В следующий раз — эти изделия появились уже в середине девяностых, причём ижевские изделия были конструкционно сильнее тульских
5. Объявляем конкурс на новый пистолет и пистолет — пулемёт для милиции. При этом разводим личное оружие для милиции и для армии — оно разным должно быть.
6. На основе опыта, полученного в Афганистане, начинаем думать о носимом комплексе для стрельбы от километра до двух, борьбы с лёгкой бронетехникой противника. Эта работа, кстати, и начнётся, только через несколько лет, итогом будет винтовка В94 Волга, опытные образцы поспеют как раз к Чечне.
Чечни я надеюсь, мы всё же избежим.
7. Выводим оборонный экспорт из-под ограничений (детали проработаем) для того чтобы экспорт гражданского оружия можно было производить без бюрократических рогаток. Поручаем министерству внешней торговли искать крупных оптовиков.
8. Минобороны отныне списанное оружие отправляет не в печь, а на комиссию для определения потенциальной ценности и всё что ценность имеет — продаём на Запад.
9. Минобороны запускает систему допризывной и послепризывной (!) подготовки «Ворошиловский стрелок». Собственно, это решение уже было, сейчас просто подтвердили.
Ну и на перспективу — будем вместе с МВД прорабатывать варианты привлечения Ворошиловских стрелков в случае объявления чрезвычайного положения для охраны общественного порядка. С оружием…
Зачем? А вот если вспомнить Сумгаит или Ош — вопросы сразу и отпадают.
Директором ЦНИИТОЧМАШ был Виктор Максимович Сабельников, организатор военной промышленности ещё времён Великой отечественной войны. Институт он возглавлял с 1966 года, и за это время институт превратился в один из ведущих центров военной науки мирового значения. Такого комплекса испытаний, каким здесь подвергали оружие — не проводилось нигде в мире. У главного противника например — автомат М16 не испытывали вообще, просто начали закупать не найдя ничего лучшего.
Сейчас Сабельников подошёл к своему начальнику, министру оборонной промышленности Павлу Васильевичу Финогенову. Финогенов кстати был именно специалист по стрелковому оружию — бывший главный инженер, потом директор Ковровского машиностроительного, осваивал в производстве
— Павел Васильевич?
— А?
— Мы вот тут решили Михаилу Сергеевичу его мишень подарить, с подписями. Как думаешь, уместно будет?
— Вполне. Давай.
Финогенов достал ручку, чтобы расписаться, тут его рука замерла. Он рассматривал мишень несколько секунд, потом покачал головой
— Как тебе не стыдно, Виктор Максимович. Детский сад. Несерьёзно как то. Признавайся, кто стрелял? Испытатель твой?
— Это его мишень.
— Да брось. Не может быть.
— На партбилете поклянусь.
— Дай.
Финогенов ещё смотрел, потом покачал головой
— Нет. Быть не может. Кто с ним был на рубеже?
— Никого, охрана только. Такое требование.
— Значит, снайпера посадили.
— Снайпера рядом с Генеральным секретарём? К тому же я бы знал…
…
— Он ещё из МР5 стрелял, немецкого. Там взвод сбоку — спереди, и переключение режимов огня не так как на АК. Не все мои испытатели знают. А он даже без разъяснений. И отстрелялся в десятку.
Тут подошёл генерал-полковник Сухоруков, командующий ВДВ — решив по пути порешать рабочие вопросы. Заметил мишень.
— Это чья?
Сабельников глазами показал наверх
— Не может быть. Дай.
Сухоруков рассматривал мишень, потом заключил
— У меня так не каждый десантник стреляет. Можно на окружные соревнования отправлять. Это точно — его?
— Он где служил?
Сухоруков пожал плечами
— Не у нас. Я бы знал.
Сабельников вопросительно посмотрел на начальника.
— Спрячь пока от греха.
…
— Потом разберёмся.
28 января 1986 года
28 января 1986 года в США произошла страшная трагедия. На взлёте, менее чем через две минуты после старта — взорвался шаттл Челленджер. На его борту было семь астронавтов и гражданских лиц, в том числе учительница, намеревавшаяся провести урок с околоземной орбиты по новой системе спутниковой связи.
Взрыв произошёл на глазах сотен американцев, наблюдавших запуск с мыса Канаверал и сотен тысяч, видевших это по телевидению. Нация оцепенела от шока случившегося прямо на глазах. В США были направлены телеграммы соболезнования от мировых лидеров, одними из первых прислали свои телеграммы Председатель Президиума Верховного совета СССР А.А. Громыко и Генеральный секретарь ЦК КПСС М.С. Горбачёв.
Президент США Рональд Рейган, чувствовавший себя довольно плохо, тем не менее был вынужден обратиться к нации.
Бывшего заместителя директора ЦРУ Френка Карлуччи известие о взрыве шаттла застало в пути в Белый дом, это его так потрясло, что он думал отказаться от поездки. Первое что он подумал — русские. По данным военной разведки, русские разрабатывали лазерное оружие. Потом он всё же решил ехать, подумав что будет лучше если от встречи откажут в Белом Доме.
В Белом доме он столкнулся в вестибюле с корреспондентами, затаскивающими свою аппаратуру. Значит, готовилось экстренное обращение к нации из Овального кабинета.