Специалист по выживанию
Шрифт:
Монах вытаращил на Чейта удивленные глаза.
— Да, — подтвердил слова Чейта отец Спиридон. — Вот, у меня на столе лежат документы…
— Как вы могли это допустить?! — истошно завопил брат Иероним. Нечестивые гудосы не достойны даже того, чтобы просто касаться Священного писания своими мерзкими конечностями!
— Ну, тут ты хватил лишнего, — недовольно сдвинул брови отец Спиридон. — Слово божье доступно всем, кто имеет душу.
— Но только не гудосам! — замотал головой отец Иероним. — У этих нечестивцев нет даже слова в языке, обозначающего душу!
— Ну да? — с деланным удивлением вскинул брови Чейт. — А мне, между прочим,
— Это ложь! — заявил, обращаясь к отцу Спиридону, брат Иероним. — Этот человек, — указал он на Чейта, — проходимец!
— Как бы там ни было, но я сумел наладить контакт с гудосами, а вам они отрезали уши, — невозмутимо возразил Чейт.
Брат Иероним разинул рот, словно рыба, выброшенная на сушу. Лицо его побагровело, а голова затряслась. Чейт даже забеспокоился, что монаха может хватить удар.
Но брату Иерониму удалось совладать со своими эмоциями.
Тогда, закрепляя свой успех, Чейт добавил:
— На будущее имейте в виду, брат Иероним, что на языке гудосов «душа» звучит, как «ва-стук»!
— Ва-стук! — Брат Иероним сделал два шага назад и, чтобы не упасть, привалился спиной к стене. — Ва-стук! — снова произнес он, словно выплевывая изо рта какую-то гадость. — Ва-стук! При чем здесь ЭТО?!
Чейт, признаться, был несколько смущен тем, что простое слово так поразило чудаковатого монаха.
— При том, — несколько неуверенно ответил он, — что, когда гудосы выяснили, что Священное писание помогает в излечении ва-стук, то есть души, то они тут же расхватали у меня все книги.
Брат Иероним завыл, как смертельно раненный волк, упал на колени и, обхватив голову руками, несколько раз с силой стукнулся лбом о пол.
— Горе нам! — истошно завопил он. — Горе всем нам, грешным!
Чейт и отец Спиридон одновременно вскочили на ноги.
Чейт хотел было броситься к монаху, но его опередил властный голос священнослужителя:
— Брат Иероним! Прекрати юродствовать и внятно объясни мне, в чем дело!
— В чем дело? — Монах приподнял от пола заплаканное лицо. — Дело в том, что на языке гудосов слово «ва-стук» означает вовсе не душу, а половую потенцию! Теперь представьте себе, КАК и ДЛЯ ЧЕГО используют они Священное писание.
Отец Спиридон упал в кресло. Если бы глаза его обладали способностью метать молнии, то Чейт уже был бы превращен в горстку пепла. А брат Иероним смотрел на него так, словно готов был зубами вцепиться ему в глотку.
— Послушайте, а почему бы вам не заняться лечением половых расстройств, — пытаясь как-то сгладить возникшую неловкость, предложил Чейт. — Если на гудосов это подействовало…
— Убирайся! — заорал на Чейта отец Спиридон.
Кредитка находилась у Чейта в кармане, а больше ему ничего не было нужно от святых отцов. Теперь путь его лежал на пересадочную станцию Ду-Боп, где его ожидал собственный корабль, а значит, и возможность начать собственное, не зависящее ни от кого дело.
Из всей этой истории Чейт сделал для себя единственный вывод: чужая душа — потемки.
Час для потехи
Чейт уже начал было думать, что благополучно миновал все кордоны, когда прямо перед носом его корабля откуда-то снизу вынырнул патрульный катер.
Чейт длинно выругался, поминая того умельца, всучившего ему за полцены подержанный корабль, но утверждавшего при этом, что он покрыт двойным слоем антирадарной защиты. Теперь не оставалось ничего иного, как только заглушить двигатель — соревнование в скорости с патрульным катером его изрядно подержанная посудина наверняка бы проиграла.
Катер патруля прошел по левому борту. Глухо стукнули прилепившиеся к обшивке магнитные захваты. Катер оседлал корабль Чейта, как блоха собаку, присосавшись к пассажирскому люку рифленой гармошкой герметичного перехода.
Чейт обреченно вздохнул, после чего гостеприимно распахнул дверь тамбура.
Гостей было трое.
— Таможенная служба системы Лореан, — представился старший по званию. Инспектор Грахт.
Ростом лореанские таможенники были Чейту по плечо. Тела их составляли два больших блестящих яйца коричневато-рыжего цвета, между острыми концами которых был зажат небольшой шарик. По прихоти лореанской природы этот шарик на теле лореанцев выполнял роль талии. Из нижнего яйца торчали две тонкие трехсуставные ноги. Точно такими же тонкими были и четыре руки, крепившиеся к верхнему яйцу. Сверху на яйце сидела маленькая, приплюснутая, как таблетка, голова с тремя фасетчатыми глазами, длинными, непрестанно двигающимися усами и устрашающего вида челюстями, похожими на ржавые зазубренные кусачки. Из одежды на лореанцах были только серые короткие плащи-накидки, прикрывающие спины. По всему телу каждого из таможенников были развешаны многочисленные геометрические фигурки из разноцветной фольги, которые, как узнал позднее, ближе познакомившись с лореанцами, Чейт, являлись знаками различия. Наряд мог бы сойти за карнавальный, если бы не пояса с парализаторами, довольно-таки странно смотревшиеся на тонких талиях лореанцев. В кабаках на пересадочных станциях поговаривали, что парализаторы, используемые в системе Лореан, на теплокровных не действуют, но живых свидетелей тому Чейту видеть не доводилось, а проверить на себе, соответствует ли это утверждение истине, желания у него не возникало. К тому же Чейт вообще уважал власть и не имел склонности к конфликтам с ее законными представителями.
— Почему ваш корабль не прошел досмотр на таможенной станции? — строго поинтересовался инспектор Грахт, в то время как двое его напарников, поводя усами, крутили головами из стороны в сторону, словно намереваясь запеленговать незарегистрированную радиостанцию.
Чейт, изобразив на лице крайнюю степень идиотизма, развел руками:
— Не заметил… Проскочил…
— Придется проводить досмотр на месте, — не задумываясь, вынес свой вердикт инспектор Грахт. — Предъявите, пожалуйста, путевые документы и декларации на ввозимый груз.
— Прошу вас, — подобострастно изогнулся Чейт, указывая гостям дорогу к командному отсеку.
Там он выдал им ворох макулатуры, оставшейся после предыдущих рейсов корабля, которая, судя по обилию этикеток с таможенными отметками на переборках грузового отсека, не успела побывать разве что только в аду.
Таможенники приступили к тщательному и добросовестному изучению предложенных им документов, что, как надеялся Чейт, должно было занять у них немало времени. Но в конце концов дело дойдет и до осмотра корабля. А зная дотошность лореанских таможенников и их нюх, — не только профессиональный, но и природное обоняние, — вряд ли стоило надеяться, что удастся скрыть от их внимания сто пятьдесят килограммов контрабандного чая.