Спецназ Его Императорского Величества
Шрифт:
Император замолчал, давая возможность Перментье дописать сказанное.
— Второе письмо — Жерому. «Мой горячо любимый брат! Мне искренне жаль, что ты не понял, что все пожелания присланного мною Доминика Левуазье есть мои личные. Кроме того, к сожалению, ты не понимаешь, какую роль в этой кампании играют вверенные тебе четыре корпуса. Чтобы добиться победы, они обязаны неустанно преследовать армию Багратиона днем и ночью, навязывая ей новые и новые стычки, — Наполеон снова взял паузу, видя, что Перментье не успевает. — Хочу сообщить тебе, что я принял решение объединить
Командующий второй Западной армией князь Багратион метался как лев в западне. Огромная территория Полесья стала для его армии узкой клеткой, пространство которой постоянно уменьшалось из-за наступавших корпусов Жерома и Даву. Хотя, благодаря тупости и лени Жерома, а главное, помощи Игнатьева, теперь его преследовал только Даву. Но стоило лишь чуть-чуть замешкаться, как Жером тоже включился бы в эту гонку, главной ставкой в которой были сохранение или гибель русской армии.
Опаздывая в Лиду, князь сначала повернул на Минск. Конечно, он не собирался удерживать город, как хотел бы того царь. Только на Минск поздно, там уже Даву, пятьдесят тысяч у него есть и еще из Вильно дивизии подтягиваются. И получилось, что для того, чтобы пробиться на север для соединения с армией Барклая, Багратиону нужно уходить на юг. Вторая Западная армия пошла на Бобруйск.
Свежевыстроенная по последнему слову фортификационного искусства бобруйская крепость рассчитывалась на двадцать пять тысяч человек. Триста пятьдесят ее орудий представляли серьезную силу. Но у построившего крепость генерала Игнатьева было только восемь тысяч человек, зато запаса пороха и провианта на год. Взяв на себя обязанности военного губернатора, он обеспечил на каждой станции по пятьдесят подвод, что ускорило движение армии Багратиона почти в два раза. А главное — это переправа через Березину по мосту, не теряя времени и сил, которых русским и так не хватало.
Петр Иванович уходил из Бобруйска с чувством глубочайшей признательности к отважному генералу, которому выпало на этой войне оборонять крепость, только что им же построенную.
Князь Багратион сделал для него все, что мог — оставил расчеты четырех батарей для обучения строителей крепости артиллерийскому делу да пожелал удачи от всей души. Настоящая искренность напрасно не пропадает, как не пропало и пожелание Багратиона. За всю войну Наполеон так и не смог взять крепость. А двадцатитысячную армию держать около нее приходилось постоянно.
Второй же Западной армии предстоял еще длинный тяжелый путь. Жером отстал, но после перехода Березины на пути лежал Днепр, и Багратион повернул на Могилев, надеясь, что Даву не успеет. Но напрасно — французский маршал читал карту войны не хуже Багратиона и опередил его.
Русским пришлось снова повернуть, и армия вышла к Днепру верстах в шестидесяти южнее Могилева, у Нового Быхова.
Навстречу Даву на север вдоль реки Багратион отправил корпус под командованием Раевского с приказом атаковать, а сам начал наводить переправу.
— За Россию, за царя!
Громкий голос Раевского, казалось, перекрывал грохот артиллерийской канонады. Генерал шел туда, где под градом французских пуль смялась линия пехотинцев. Оба сына шагали рядом — справа и слева.
Можно быть умным командиром или не очень. Можно быть отважным или безрассудным. Можно быть заботливым к солдатам или придирчиво строгим. Генерал Раевский был любимым командиром, потому что сочетал в себе ум, отвагу и заботу о людях. Вместе с ним поднимались и шли на передовую линию даже дважды раненые нижние чины. Обгоняющая людская масса оставила командира корпуса позади, заткнув появившуюся брешь, вытесняя французов.
Доминик разочарованно оторвал взгляд от прицела — столь неожиданно появившийся в зоне обстрела генерал исчез в массе мелькающих мундиров.
Неожиданное столкновение с русскими не позволило Левуазье использовать что-нибудь, кроме старого надежного штуцера. Несколько выстрелов были крайне удачны, среди жертв оказался даже полковник. Но основная цель — Багратион — так и не появилась.
— Его, видимо, не было с атакующими — это просто авангард русских.
Маршал Даву относился к личному представителю императора намного лучше, чем Жером, но без тени заискивания. К тому же маршал, несколько лет возглавлявший центр разведки, знал явно больше других приближенных императора.
— Завтра, капитан, сюда подойдут главные силы багратионовской армии. Я уже отдал приказ об укреплении позиций. Русские никуда не денутся — им нужен Могилев, чтобы переправиться через Днепр. Завтра Багратион будет атаковать. Надеюсь, это облегчит выполнение задачи, которую поставил вам император.
Но Даву ошибся. Отчаянная атака корпуса Раевского оказалась отвлекающим маневром. Лишь только стемнело, русские войска бесшумно снялись с позиций и ускоренным маршем двинулись к Новому Быхову, где Багратион уже переправлял войска через Днепр.
Только ближе к полудню следующего дня французы поняли, что атаки не будет, противник исчез, а вместе с ним исчезла и последняя надежда разгромить армию Багратиона, выскользнувшую из мышеловки. Время безнадежно упущено.
Обычно спокойный, немногословный маршал с обидой в голосе на «неправильные» действия противника говорил Доминику:
— Скоро уже пятнадцать лет будет, как мы с ним воюем. И нет никакой возможности угадать, что он выкинет завтра.
— Не стоит так огорчаться, господин маршал! Что случилось, то уже случилось.
— Меня огорчает, что во французской армии, кроме императора, нет таких полководцев, как Багратион!
— Тогда вас должно порадовать, что и в русской армии такой только один.
— Вот здесь вы правы, капитан! — усмехнулся Даву. — Что теперь делать собираетесь?
— У нас нет выхода — мы идем вслед за русскими. Поможете немного с экипировкой?
— Все, что потребуется, капитан!
Глава седьмая
СМОЛЕНСК