Спецназ Его Императорского Величества

Куницын Владимир Анатольевич

I

Карета, запряженная четверкой лошадей, выехала из Могилева, взяв курс на Витебск. Театральная примадонна мадемуазель Катрин покидала город. Война есть война, публике не до развлечений, когда грохочут орудия. Труппа, собранная из гастролирующих актеров-профессионалов, разъезжалась. Деревянное здание, возведенное над Днепром еще тридцать лет назад по проекту архитектора Бригонзи в честь посещения города Екатериной II, оставалось пустовать в сезоне тысяча восемьсот двенадцатого года.

Вместе с мадемуазель уехали личный гример, кучер и слуга. Катрин, направляясь в столицу через Витебск и Псков, полагала, что именно там ей будет легче найти

применение собственному таланту. Хотя офицеры французской армии наперебой уверяли, что все наладится уже к осени и ей абсолютно не нужно бояться войны. В их лице она лишь приобретет новых поклонников. Однако мадемуазель решила бесповоротно, и карета выехала из города.

Проехав чуть больше десяти верст, экипаж неожиданно свернул на неприметную лесную дорогу, которая уходила на восток, и должна была вывести скорее к Смоленску, чем Витебску. Столь неожиданное решение можно объяснить взбалмошным характером актрисы, решившей ехать вместо Санкт-Петербурга в Москву, если бы не немаловажная деталь. Кучер повернул сам, не получив никаких указаний от мадемуазель. И можно сделать вывод, что он заранее знал этот странный маршрут.

После нескольких часов езды Катрин со спутниками остановилась на обед на большой поляне. Кучер распряг лошадей, слуга накрыл походный столик в тени высоких деревьев. Ветчина, французский сыр, хлеб, немного спелой клубники, бутылка «Бордо», холодная вода из родника — столь немудреный обед мог удивить любого, но слуги мадам, рассевшиеся около стола в вольных позах, изумляли еще больше. Никоим образом они не выражали той почтительности, какую принято оказывать госпоже. Впрочем, наблюдавшие из кустов за путешественниками люди, не страдали излишней осмотрительностью, больше рассчитывая не на ум, а на силу.

Выждав определенный момент, когда вино было разлито по бокалам, дюжина здоровых бородатых мужиков высыпала на поляну. И хотя они никак не объяснили цели своего визита, стало понятно, что пожелание приятного аппетита услышать от них не удастся.

— Этого нам еще не хватало! — слуга явно огорчился приходу незваных гостей. Видимо, имеющийся запас провианта не позволял встретить их с истинным русским размахом.

Кучер незаметно протянул руку к сапогу, но мадемуазель отрицательно покачала головой.

— Рано!

Вышедшие из леса, как положено настоящим разбойникам, имели совершенно разное вооружение. Три или четыре сабли, вилы, тесаки, пара тщательно отполированных дубин. У высокого широкоплечего мужика с недобрым взглядом за поясом торчал пистолет. Похоже, он и был главным.

Разбойники широким полукольцом охватывали мадемуазель и ее спутников, однако в их цепи отчетливо наблюдался широкий просвет. И, разумеется, неспроста, о чем Катрин сразу догадалась.

— Ох, и потеха сегодня будет! — воскликнул главарь, приближаясь. — Вяжи слуг!

Подойдя к столу, он запустил грязную лапу в тарелку с ветчиной, ухватил кусок побольше и засунул его в рот.

— Руки надо мыть перед едой! — спокойно выговорила мадемуазель.

— Что?!

Кусты затрещали, и на поляну вылезли еще три мужика, закидывая ружья за спину. Теперь, когда разбойники подошли вплотную к жертвам, их нахождение в лесу не имело смысла. А к дележке можно и опоздать.

Мадемуазель оглядела поляну — кучеру завели руки за спину и связывали толстой пеньковой веревкой, слуга стоял под деревом возле походной сумки с провиантом в окружении троих молодцов, гример отступал под натиском двоих разбойников с вилами, стараясь уходить так, чтобы его не отрезали от кареты. Остальные шли к столу, поближе к главарю, где ожидалось главное веселье.

— Начали! — громко по-французски крикнула

Катрин, не отвечая на вопрос ошарашенного предводителя лихого люда, который между тем по инерции тянул руку к новому куску ветчины.

— Придется обойтись сыром! — скороговоркой прожурчала мадемуазель, выхватывая тарелку из-под руки главаря. Широким плавным движением она запустила фарфоровый диск точно в переносицу невысокому кряжистому мужику, еще не успевшему закинуть ружье за спину. Гример стремительно метнулся в карету и через секунду выскочил в другую дверь, взводя курки пистолетов. Оба противника получили по пуле, когда попытались достать его вилами. Слуга, сместившись немного в сторону одного из молодцов, резко ударил его пальцем в глаз, повернувшись при этом к другому спиной. Но это никак не помогло разбойникам, даже наоборот. Мощный удар пришелся в грудь все того же, теперь уже с поврежденным глазом, молодца, — дубина прошелестела над присевшим слугой. Вскакивая, он стремительным движением вогнал выхваченный из сумки стилет снизу вверх под подбородок своему невольному помощнику и осторожно, почти нежно, принял дубину из его слабеющих рук.

Связанный кучер коротким ударом ноги по надкостнице заставил взвыть здоровенного детину. Вырвавшись из рук разбойников, он побежал по какой-то немыслимой траектории, непрерывно меняя направление. Сделав два шага по стволу дуба, резко прыгнул в сторону, сильно ударил ногой в лицо ближайшему мужику, покатившись при этом по траве. Вскочил после четвертого кувырка, и связанные руки оказались уже впереди. Мгновенно наклонившись, вытащил из сапога нож.

Тем временем главарь, то ли огорчившись, что ветчина уплыла из рук, то ли обидевшись за приятеля, которому досталось тарелкой, двинулся на мадемуазель, намереваясь ухватить ее за горло. Однако столик неожиданно сдвинулся в сторону, угодив углом разбойнику в причинное место. Дальнейшее Катрин исполняла, словно классная актриса, играющая отлично отрепетированную роль, хотя все, разумеется, было импровизацией. Выхватив пистолет из-за пояса согнувшегося главаря, положила ему другую руку на затылок. Выстрел уложил ближайшего противника. Одновременно мадемуазель с неженской силой вогнала лицо разбойника в тарелку, проговорив при этом:

— Сказано — сыр, значит, сыр!

Вылетевший из руки пистолет попал в лицо еще одному противнику со шпагой в руке, находящемуся всего в нескольких шагах. Его маленькой заминки хватило даме, чтобы, подхватив чудом устоявшую на столе бутылку, разбить ее о затылок главаря. Затем, перегнувшись через спину, Катрин выдернула саблю из ножен, висящих на его бедре.

Гример вернулся в карету и через несколько секунд выскочил с заряженными пистолетами. Удивительно, но, оглядев поляну, он не бросился на защиту госпожи, хотя на нее наступали два разбойника со шпагами. Стремительно перемещаясь, он занял позицию, с которой ему удобнее всего можно было прикрыть кучера, разрезающего веревку на руках.

Слуга, теперь уже вооруженный дубиной, спешил расправиться с последним из своих оппонентов. Уклонившись от удара, он сделал ложный выпад, а затем его оружие точно в висок ударило разбойника. Ни в этом бое, ни в дальнейшей жизни, тот больше участия не принял.

Больше всего противников оказалось у кучера. Разбойникам явно нравились его связанные руки. Оба оставшихся в строю вооруженных ружьями мужика уже вытащили их из-за спины. Трое других с вилами и саблями осторожно подступали, стараясь, однако, не угодить под выстрел. Кучер, оценив ситуацию, прекратил резать веревку и спрятался за дерево. Но долго он там продержать не смог бы, стрелки расходились, чтобы все пространство оказалось в их поле зрения.