Спецназ ГРУ. Элита элит
Шрифт:
Она в ту пору, пока Алексей учился в академии, работала в штабе Московского военного округа, носила на подпись документы начальнику штаба. Решила хоть разок воспользоваться служебным положением. Номер части, куда шел служить муж, у нее был, позвонила в мобуправление, попросила расшифровать. Те через полчасика перезвонили, и, что называется, развели руками: «Маш, а у нас нет открытого наименования. Просто войсковая часть ФСБ».
«Ну и база», — удивилась Мария. Вечером вновь взялась за мужа, но тот твердо стоял на своем: «База — она и есть база, и больше рассказывать нечего».
И она, откровенно говоря,
Так она и пребывала в счастливом неведении, пока не пришел сентябрь 1997 года. Помнится, они тогда гуляли на свадьбе. Алексей был весел, смеялся, хохмил, и только когда вышли на перекур, сказал: «Маш, поехали домой».
Она удивилась: «Да что ты, свадьба в разгаре. Молодые обидятся».
Он умолк и тихо сказал: «Мне завтра в командировку».
Мария ахнула: «Как в командировку? Ты чего же молчал? И куда?».
Алексей произнес одно слово: «Ханкала». Она поначалу даже не сообразила, какая Ханкала. Это Грозный тогда на слуху был, а Ханкала… Впрочем, вскоре до нее дошло.
И опять, возвращаясь из командировок, он ее успокаивал, уговаривал, рассказывал всякие небылицы, и только когда в отделе появилась первая потеря, погиб прекрасный парень Андрей Чирихин, Маша поняла, на какой базе «загорает» муж.
А Алексей Баландин тем временем рос в должности: стал заместителем начальника отдела, потом начальником.
Каким он был командиром? Ведь подразделение, которым руководил Баландин, полностью офицерское. У каждого свой характер, привычки, семейные проблемы. И все это накладывается на службу. Тут сформировать команду на командировку — и то немалое искусство. Ведь выезд подразделения антитеррора — это не прогулка в горы. Это командировка на войну. И дело не в том, что его подчиненные не готовы к выполнению боевой задачи. Они готовы всегда. Но жизнь есть жизнь — у одного больна мать, у другого рожает жена, у третьего — ребенок-грудничок, у четвертого оперируют отца. Есть и другие проблемы, порою не такие экстремальные, но тоже крайне важные для человека. И вот все их надо учесть, обговорить, отладить. Чтобы по чести и совести, без громких конфликтов и обид.
Баландину это удавалось.
Но надо признать, бесконфликтно сформировать группу сотрудников для командировки — всего лишь первый, малый шаг. Все остальное и главное там — выполнить приказ и сохранить людей.
Казалось бы, две основные задачи, но как жестоко порой они вступают в противоречие друг с другом. Как часто обретает силу закона не такая уж редкая армейская команда: выполнить во что бы то ни стало. Сегодня она может звучать по-иному, обретая более мягкие интонации, но существо ее остается прежним, как и сотни лет назад: вставать и идти под стрелы, под мечи, под пули, под осколки гранат.
И, кажется, тут нет альтернативы.
Действительно, как сказал заместитель Баландина Герой России полковник Вячеслав Алексеевич Бочаров: «Вопрос, выполнять или не выполнять задачу, перед нами не стоит. Однозначно — выполнять. Но как ее выполнять — надо думать командиру».
Алексей Васильевич думал. И не только думал, но и обладал твердым характером, когда отстаивал свои решения.
Рассказывает врач подразделения:
«Мы действовали в районе селения Кака-Шура. Было 20 марта. Обстановка сложилась крайне тяжелая. Боевики засели на хорошо оборудованной базе, в глубине пещеры у них находился снайпер. Сильный снайпер, профессионал по кличке Якут. Потом о нем писали в газетах, были сюжеты по телевидению.
Штурмовало эту базу подразделение внутренних войск. У них — серьезные потери. Офицеров отстреливал Якут. Словом, базу взять не удавалось.
И вот мы прибыли туда. А там — генералы МВДшные командуют. А у нас Алексей Васильевич всего лишь полковник.
Сижу, помнится, у дерева, радиостанция наша рядом, готовлюсь к атаке, рюкзачок сбросил, и своим медицинским умом понимаю: укрепились духи капитально, все у них пристреляно, если пойдем, потери сто процентов будут.
Думаю, ну, если я, медик, понимаю, должны же это понимать генералы из МВД. А они, возможно, и понимают, но задачу-то выполнять надо. И вот слышу, как по радиостанции Баландину отдают приказ: „Вперед! Захватить высоту!“.
Алексей Васильевич выдержал паузу и объяснил тому, кто командовал, что без перегруппировки сил, проведения артподготовки своих людей не поведет. И что вы думаете, генералы начали подтягивать минометы».
«Знаете, он любил повторять, — продолжает рассказ доктора его коллега по подразделению „Вымпел“. — Успех операции не в количестве потерь, а в их отсутствии. Бывало, поставит задачу, посмотрит в глаза и скажет: „Без милитаризма“ Отвечаю, мол, Васильевич, понятно, а он еще раз: „Ты понял меня? Аккуратно, без милитаризма“
Так вот, в операции у Кака-Шуры, после того как в подразделении внутренних войск погибло несколько человек, посылать людей на штурм базы смысла не было. Тем более мы только подтянулись. Надо собрать разведданные, обнаружить огневые точки, нанести поражение противнику, а уже потом продвигаться вперед.
Так и сделали. Сами провели разведку, определись, откуда боевики стреляют. Развернули на огневой позиции минометный взвод. Начали вести планомерный обстрел. Долбали их целый день.
Потом привлекли авиацию. Самолеты отработали по позициям боевиков. А мы применили старую армейскую тактическую хитрость. Духи ведь знают: пока минометы стреляют, атаковать их не будут, кто же под свои разрывы полезет, — и сидят в укрытиях, ждут. Но на этот раз минометы работали непрерывно, пока наши метров на 500–800 не подползли.
Потом мы и нахлобучили духов со всей пролетарской ненавистью. Последним ликвидировали Якута.
И ни одной потери с нашей стороны. А теперь ответьте на вопрос: а что, если бы Баландин не выдержал давления сверху и бросил своих людей в атаку? Думаю, ответ ясен.