Спецназ Лысой Горы
Шрифт:
Двое Черных не выдержали и поднялись в воздух – если бы они действительно умели летать, у них был бы шанс. Им почти удалось долететь до края живого круга, образованного «волками».
Мы не успели закрыть брешь – Карине снова пришлось вступить в бой…
– БЫСТРЕЕ! – Это был не крик – приказ. Не знаю, откуда, но я с абсолютной точностью знал, что именно и почему нужно сделать быстрее. Маргарита не зря кричала – ведьма пела не просто так и теперь была готова вступить в бой, осталось позаботиться о том, чтобы не зацепить нас.
Передо мной были «волки», не оторвать взгляд, но я знал, не оглядываясь, что происходит с каждым. Мальчик с двумя оставшимися Черными были в шаге от входа в пещеру, Алёхину и Сяве оставалось ненамного больше. Оставалось бы и меньше, если бы им не пришлось тянуть Рыжего.
Данила держался как приклеенный справа от меня, Карина снова оказалась слева, а не позади – просто мы все отступили, а Карина не смогла…
Мы сделаем каждый по шагу назад, мы ударим и снова ударим, и в этом не будет ни трусости, ни предательства, если один из нас утонет в трясине «волчьих» тел, потому что одному – не выстоять и даже не отступить. И утром мы будем живы и целы, только нас будет меньше. Женщина с лицом, «подобным шпаге», останется в традиционном – не чокаться и не смотреть друг другу в глаза, вспоминая…
Один из «волков» прыгнул, промахнулся, но все-таки сбил Карину с ног. На мгновение хищники потеряли её из виду, а в следующее мгновение они нашли меня. Я постарался, чтобы им это удалось, – прыжок, толчок, чтобы поднять на ноги и оттолкнуть поближе ко входу в пещеру Карину и нанести удар. Это, наверно, довольно обидно, когда враг уже сбит с ног, и вдруг он исчезает, а на его месте появляется новый.
Во время удара первыми должны двигаться ноги. Мне больше не хотелось защищаться, устал я торопиться и, отступая, отбиваться – я хотел даже не двигаться вперед – надвигаться. У меня должно было получиться – охота на хищников проста. Хищник не прячется и не убегает, если думает, что ты – жертва. Правда, хищников сегодня много. Что ж, значит, скорбь этого племени будет сегодня умножена…
Каждый удар становился необходимым и единственно правильным продолжением предыдущего, каждый шаг – в нужном направлении, я закрыл глаза – я знал, а значит, видел: еще мгновение – и Карина с помощью Данилы окажется в подземелье, знал, а значит, слышал, как кричит Алёхин, знал – и это было простое знание, – что Маргарита больше не может сдерживать накопленную силу. Можно было попытаться упасть на землю или сделать пусть напрасный, но все же шаг к спасению. Я сделал шаг вперед, навстречу еще одной грозной жертве.
Важно всё делать правильно. Важно, чтобы рукоять лежала в ладони так, как должна: выпад получился идеальным – лезвие вошло в горло из-под лапы, одновременно не давая «волку» задеть меня и в то же время выпуская из него жизнь, не по капле – потоком. Я наметил еще троих, четвертый займется мной… В следующее мгновение я умер.
Ветер, не поднявшийся, а опустившийся – сверху вниз, вбивающий, простреливающий, чистое небо, темнеющее не тучами, просто синий цвет стал черным, чтобы в следующую секунду выпасть зернами – по железному зерну каждой живой твари, оказавшейся между этим небом и землей. Удар – и сразу в рост – железный лес вырос в секунды. Идеальным кругом лес вокруг старой крепости. У каждого дерева в основании тело… Почти у каждого – «волк» и лишь у одного – человек. Странно, что этот человек – я.
Ведьма сделала свое дело.
Глава девятая
Благословенная тьма
– Да пошел ты!
– Зря ты так. Вернусь ведь!
Теперь я знаю, что такое настоящая боль. Дело не в том, чтобы кричать или терпеть, труднее всего понимать – это навсегда.
Тьма – милосердна, свет – выливается, не замечая никого. Кошмар, который был со мной с детства, окружил меня, только теперь – не проснуться и не забыть. Я снова был в городе, в котором было больше родства, чем в крови. Каждая дверь была закрыта, каждое окно – слепо, все приметы кончены, на пыльном тротуаре – не найти монетки – нет ни решки, ни орла в городе, загнанном в бесконечный свет.
В настоящем городе я мог бы остановиться в любом месте, теменем понять, где Днепр, а где его нет, задохнуться любым киевским запахом, взять любую его силу, всегда принять… Здесь – только бесконечно идти по истончающимся улицам, каждая в одном квартале от родной, и никогда не прийти домой. Каждый поворот – ложь, каждый угол – не тот, проходной двор – вдруг закрыт на засов.
За моей болью – уже не могло быть усталости – просто каждый шаг через боль, и остановиться – тоже боль, ничего не изменить…
Смерть – не точка, смерть – запятая. Теперь мне вечно ходить по этим улицам, самому становиться все тоньше, все прозрачнее, растаять – растянуться бледно-светлым, бесконечно слабеть, надеяться и, наконец, потерять надежду, чтобы идти не куда-то, а просто потому, что остановиться страшно, но уже не помнишь, почему.
Если только… Боль – это тоже сила, принять не на кожу – сквозь, и выплеснуть – навстречу каждой частице света, войти трещинами в стены слепых домов, расправить плечи и по кирпичику сдвинуть город… каждый кошмар заслуживает того, чтобы однажды проснуться в холодном поту…
Эта тяжесть на плечах – Голубой Дракон со мной?
Я закрыл глаза, я открыл глаза – благословенная тьма окружала меня, когти кота впивались в плечи, и это тоже была боль – блаженная боль…
Тьма подалась назад, когда в шатер вошла Старшая Хозяйка.
– С возвращением, Олекса…
Это было здорово, что со мной кто-то разговаривает. Даже если это следующая стадия моего кошмара. Я не поправил Мокашу, и даже не потому, что Алекс недавно умер. Я в принципе не был уверен, что сохранил имя.
Кофе был хорош, но и вода была бы прекрасна, и не факт, что я отличил бы одно от другого. Мне было хорошо, а Мокаша все рассказывала мне о льдинах и о льдинках, о крошечных снежинках, каждая из которых рано или поздно становится водой.
Боль не отступила, но мне было чем её разбавить, вероятно, всю следующую жизнь я буду её чем-то разбавлять, вполне возможно, что и всю предыдущую я занимался тем же.
– Когда маленькая льдинка на поверхности реки подтаивает, она становится прозрачной, хрупкой, еще секунда – и просто холодной водой… Когда подтаивает огромная ледяная гора, ее над– и подводные части тают с разной скоростью, поэтому в какой-то момент она переворачивается и ее надводная часть уходит под воду, а подводная внезапно возносится над поверхностью океана… Олекса, ты меня слушаешь?