Спецназ Лысой Горы
Шрифт:
Вот уже неделю мы делали по сто – сто двадцать километров в день – и всерьез начали задумываться о теплой одежде: если, так никого и не встречая, придется идти до Северного полюса.
Марат уже который день хотел кого-нибудь убить, чтобы пополнить наши запасы. Из съедобного попадались только жуки, но мы еще не настолько возненавидели сухари, кашу и копченое мясо. Тяга к убийству сказала свое слово на подходе к Великим Лукам. Стервятник нацеливался на что-то внизу, когда Марат снизу нацеливался на него. Не представляю, чтобы в любом другом походе Марат соблазнился стервятником. Отряд летающих падальщиков не заметил потери бойца. То есть они не бросились врассыпную. Когда мы оказались на месте его падения, стало понятно, почему, – они просто не могли оторваться от трапезы. Я такого тоже никогда не видел: несмотря на изрядную поклеванность и некоторую несвежесть туши, зрелище было что надо. Назвать это существо волком можно было, исключительно разглядывая его издалека, причем разглядывающий должен был страдать особенно острой формой близорукости. У твари было четыре лапы. Голова. И цвет – серо-рыжий. На этом общее с волком кончалось. Проблема была с размером: три метра в длину – многовато для волка, три ряда зубов – тоже перебор, а если отбросить окрас, то хищник (ведь когда три ряда зубов – значит, хищник?) больше смахивал на тигра, чем на волка. Очень не хотелось бы встретиться с ним до того, как он превратился в корм для стервятников…
– Кто его завалил? – Алёхин, как обычно, смотрел в корень: глядя на размеры «волка», срочно хотелось увеличить численный состав отделения, и тот, кто выжил, встретившись с этими тремя рядами зубов, был более чем подходящей кандидатурой…
– Почему никто не сказал, что это… не совсем волки… – Карина старалась держаться подальше от тела, и ее обнаженная сабля не казалась чем-то излишним… Труп, он, конечно, труп и есть, но уж слишком здоровый. – Мальчики, никто не хочет коготь на память?
Некоторые мальчики не ждали вопроса… Рыжий коротко взмахнул топором… Было похоже, что лапа у «волка» без костей – лезвие вошло в песок, так и не встретив достойного сопротивления.
Китаец присел на корточки у головы:
– Эта тварь разлагается на глазах… – Китаец у нас не брезгливый. – Смотрите! – Китаец просто взял зуб двумя пальцами и сжал. Был зуб – нет зуба. – Если бы мы пришли сюда на день позже, от него ничего бы не осталось…
– Я думаю, его никто не убивал. – Китаец попытался перевернуть тушу, но в результате фактически выдрал кусок… – Эта тварь просто сдохла.
Я бы предпочел найти в ее брюхе пару стрел или клинок… Хотя… может, эти твари все сдохли? Кажется, что-то такое было в старинной книге про марсиан… Но лучше о таком подарке не думать – вдруг спугну удачу… А вот что мне не понравилось, так это реакция Маргариты. Лысая Гора выделила нам Маргариту то ли в помощь, то ли чтобы присмотреть за нами, а скорее всего, чтобы, даже если мы не вернемся, получить хоть какую-то информацию. Маргарита к «волку» не подошла. Ей было неинтересно. Значит, либо она не увидела в нем ничего нового, либо посчитала этот труп слишком опасным, чтобы приближаться. Любой из этих случаев не радовал. Могла бы хоть слово молвить, но ведьма была выше этого. В принципе, она была вообще выше многого – просто в силу роста за метр восемьдесят и чрезвычайно скудного телосложения. Стоит добавить к этому не покидавшую её лица снисходительную улыбку…
Сява тоже решил не подходить. Сява у нас отличается чутьем. Заместитель Алёхина – человек, который может попасть в неприятность только по приказу. Если у неприятностей есть свои неприятности, то Сява – одна из них.
Мы отошли от трупа метров на пять, когда я впервые в жизни пожалел стервятника. Видимо, это был как раз тот случай, когда кто-то откусил больше, чем смог переварить… Падальщик упал просто потому, что мертвые птицы не машут крыльями.
Умнее всех поступил Голубой Дракон. Мой кот и вообще любит копать, но тут он превзошел себя. Горку земли, которую он навалил на тушу как бы волка, можно было смело назвать курганом. Рыжему и Даниле осталось лишь изобразить помощь: навалить сверху камней.
Здесь делать было больше нечего. Хотелось одного – как можно быстрее оказаться под защитой Великолукской крепости.
Глава седьмая
Аудиенция великого магистра
С точки зрения психологии зависание компьютера – это типичный признак страха.
Великий Магистр Академии почти терялся в своем огромном кожаном кресле. Этот маленький сухой человек мог многое, но не мог обжить собственный кабинет. Питер Аньелли, впервые приглашенный на аудиенцию к Великому Магистру, не мог отделаться от впечатления, что ему назначили встречу в мебельном магазине: пустые полки книжного шкафа во всю стену, голая поверхность стола, два выключенных монитора – не хватало ценников и вежливого от продавца: «Я могу вам чем-то помочь?»
– Проходите, комиссар Аньелли, ничего не случится, если вы присядете.
Голос у Магистра был такой же, как он сам, – сухой, какой-то птичий, только птица эта была не из соловьев и даже не из синиц – то ли галка, то ли ворона. Питер занял самый дальний от Магистра стул. Его бы воля, он никогда бы не пересек порог этого кабинета и, как и прежде, получал указания через секретаря Магистра. То, что Питера пригласили на аудиенцию, было плохо. Магистр хотел сделать с Питером Аньелли что-то, чего нельзя сделать на расстоянии. Сколько Питер ни думал, ничего приятного в голову не приходило.
Магистр тяжело выбрался из кресла, но в следующую секунду уже оказался рядом с Питером. Осмотрел молодого комиссара с внимательностью хозяина конюшни, выбирающего жеребца. Питер пытался найти повод не отрывать взгляд от матовой поверхности стола. Когда Аньелли наконец набрался мужества, чтобы поднять голову, Магистр уже отошел и стоял у окна.
Питер сам любил этот вид – гигантские железные дуги, которые поднимались в небо и обрывались, так и не дотянувшись. Единственное сооружение, которое последняя война сделала лучше: развалины Эйфелевой башни были лучше, чем невредимая «железная леди».
– Комиссар, я могу называть вас Питер?
– Конечно, господин Магистр.
– Прекрасно. Питер, вы сейчас курируете стажера…
– Эрика, Эрика Тапи.
– Верно. Вы, вероятно, уже обратили внимание, у него очень сильный дар… но есть проблемы, не так ли?
– Он очень замкнут.
– Вы, Питер, тоже не отличаетесь открытостью, да и никто из нас. Или есть что-то еще?
– Господин Магистр, Эрик замкнут не просто по своей натуре, я бы сказал, что он постоянно чем-то напуган.
– И это неудивительно. – Магистр вернулся в свое кресло – не сел, а вновь устроился в уголке. – Питер, вы нужны мне. Вы и Эрик. Я хочу, чтобы вы очень мягко, очень осторожно, разумеется, не раскрываясь, пообщались с Натали Алези. Вам ни о чем не говорит эта фамилия?
– Нет, господин Магистр, а должна?
– Пожалуй, нет. А вот фамилия Чоботок – должна.
– Илья Чоботок? Тот самый?
– Он. Натали Алези – его племянница. Присмотритесь к ней, постарайтесь оценить её дар, используйте Эрика. И приложите усилия, чтобы Илья ни о чем не узнал. В последнее время Академия не может до конца доверять Илье.
– Но, господин Великий Магистр…
Питер и сам не понял, что только что попытался спорить с Магистром. До сих пор для него Илья Чоботок и Академия были не просто неразрывны. Илья – это и была Академия, ее блеск, ее меч, то, к чему сам Питер никогда не будет иметь никакого отношения.