Спецшкола для нечисти
Шрифт:
— Как хочешь, так и будет. Может, все-таки расскажешь, что тебя тревожит, Нади?
Я почти слышала, как она скрежещет зубами. Вот и замечательно. Сейчас главное выбить ее из панциря страха, а дальше посмотрим — я совсем не уверена, что мне так уж понадобятся хорошие отношения с этой девицей.
Директор, оценив мою попытку, едва уловимо улыбнулся. Все-таки будет лучше, если Надира станет злиться на меня, чем если она затаит обиду на кого-нибудь из своих будущих преподавателей.
— Надира, девочка, расскажи им, они помогут. — Карима тепло улыбнулась девушке и успокаивающе сжала ее ладонь.
— Хорошо. Я расскажу. Но пусть эта, — быстрый взгляд в мою сторону, — помалкивает.
Я изобразила крайнюю степень внимания. Надира раздраженно хмыкнула, но все-таки начала свою историю:
— Я родилась в небольшой деревушке у северных границ темных земель. Наша деревня в разное время относилась то к одной стороне, то к другой — крови намешали порядочно. Но инквизиторы никогда не интересовались приграничьем, так что жилось нам спокойно. Если и появлялись монстры, мы уничтожали их своими силами. И только где-то раз в два года приезжал сборщик податей из столицы, а все остальное время мы были предоставлены сами себе. Бабка Тама, наша знахарка, приняла не одно поколение наших и явно не собиралась на покой, но, как и положено пожилой женщине, имела при себе ученицу — меня. Ранее подобную роль исполняла моя сестра, а до нее моя мать. В общем, мы только значились «для порядку», как любила говорить сама бабка, а на самом деле, кроме нее, с настоящей силой никто и дел-то не имел. Вернее, она обучала нас, но скорее так же «для порядку», чем всерьез. Ну, травки там какие от чего помогают, когда лучше сеять ту или иную культуру, а когда и собирать пора — вещи вроде бы несложные, но в любом деревенском доме пригодятся. Так было из года в год, все привыкли и к бессменной бабке Таме, и к ее ученицам, которые время от времени «отказываются от силы» и выскакивают замуж. А потом в деревне вдруг стали появляться чужаки. Вначале они просто выспрашивали, что да как, а потом… — Лежащие на столе руки Надиры вдруг сжались в кулаки с такой силой, что побелели. — Потом однажды появились инквизиторы и обвинили бабку Таму в черном колдовстве, а меня в пособничестве. Они убили ее на моих глазах… — Последние слова были произнесены едва слышно, с тихим отчаянием человека, который так и не смог смириться с несправедливостью этого мира.
— А ты? — сухо поинтересовался Фотис. То ли его и правда не волнует горькая судьба этой девушки, то ли он очень хорошо держит себя в руках.
— Меня обвинили в пособничестве Тьме…
Надира замолчала, словно сказано было все и даже больше, чем нужно.
Впрочем, так оно и было.
— Ты — горгона, верно? — негромко спросила я, хотя в ответе и не сомневалась.
И вновь все внимание сосредоточилось на моей скромной персоне, вот только смотрели все с разным выражением: Карима — с удивлением, Надира — с ужасом, Фотис — с непониманием, а Абрахас… он с непередаваемым интересом.
— Как ты узнала? — наконец спросила целительница. — Даже я не сразу поняла, что произошло в той деревне, а ты, не зная ничего, кроме скупого рассказа, пришла к верному выводу… Как?
И что мне ответить? Что информация из меня льется через край, когда я сама того не желаю? Оно, конечно, так и есть, но это совсем не тот ответ, что интересует присутствующих.
Что ж, тогда попробуем использовать максимально близкий к истине вариант.
— Просто я вспомнила единственный известный мне случай побега ведьмы от инквизиторов. Тогда девушка-горгона обратила всех собравшихся на площади в камень и сбежала. Но силы ее дара оказалось недостаточно на такую толпу, и уже через час инквизиторы ожили и бросились в погоню.
— И?.. Она сбежала? — напряженно уточнила Надира, на миг отбросив все свои претензии к моей персоне.
Я отрицательно качнула головой:
— Был отдан приказ на уничтожение любой ценой. Боевые маги нанесли удар по лесу, в котором укрылась горгона. Помимо самой сбежавшей «особо опасной ведьмы» в пожаре погибли шестнадцать человек из ближайшей деревни, которая, кстати, тоже была уничтожена огнем.
— Когда это случилось? — хмуро спросил директор.
Я на миг закрыла глаза, вспоминая семейные хроники. Так, это была последняя операция мамы перед свадьбой, значит…
— Чуть больше восемнадцати лет назад. Видимо, то была последняя горгона. Я ведь не ошибусь, если скажу, что тебе сейчас около восемнадцати лет, так? — Я посмотрела на Надиру. Быть «первой-в-роду» означает не иметь никакой унаследованной от предков защиты, никакого накопленного и сбереженного опыта в крови, но это также значит, что мир выбрал именно тебя для возрождения ушедшей за грань линии силы. Боги всего лишь дали еще один шанс созданиям, которых однажды выпустили в мир. По какому принципу они выбирают достойных? Никто не знает, но иногда темные рода возрождаются вот так, случайно — и чаще всего вновь гибнут, ибо не всегда носитель дара понимает, кто он и чем владеет.
— Откуда у тебя такая информация, Лика? Даже я не знал, что в последние двадцать лет находили и уничтожали горгон. — Абрахас внимательно всматривался в мое лицо, словно пытаясь найти там что-то известное лишь ему самому.
— Из семейного архива, — просто ответила я, хотя прекрасно понимала, что такой ответ никого из них не устроит.
— Архива? — внезапно побледнев, переспросил Фотис, и я поняла — знает. Остальные нет, а вот он знает, ибо сам вышел из рода, ведущего такие же записи…
— Моя мать участвовала в вылазке. Она была охотником на нечисть. И упомянутые мной события относились к ее последнему делу.
Тишину, повисшую в кухне после этих слов, можно было резать ножом.
— Та-ак, — протянул Абрахас, перетягивая все внимание на себя. — То есть ты вышла из светлого рода? Но как же ты тогда сумела прочитать объявление? Оно зачаровано особым образом: только темные могут прочесть его, взгляд всех остальных просто скользнет мимо.
— Во мне есть и темная кровь. Наверно, ее оказалось достаточно. Раньше я как-то не задумывалась над тем, чье наследие принять, а чье лучше отринуть.
— То есть ты наследуешь двум родам? Темному и светлому?
Я отрывисто кивнула. Конечно, никто не знает, что королевский род Нилама имеет темные корни (я бы даже сказала, очень темные — прямо чернушные! — там и до бабушки нашлось, кому наследить), но вдруг все-таки свяжут?..
— Любопытно! И одно не давит на другое? Не вынуждает делать выбор в пользу того или другого?
Я отрицательно мотнула головой. Меня саму это удивляло, но оба наследия словно бы слились воедино, взаимно усилившись. Эх, если бы я еще и пользоваться ими умела…
— Магические?
— Только темное. Светлое — скорее свойство организма.
— Ясно, должно быть, поэтому они и не вошли в конфликт, — задумчиво подвел итог директор, а потом, словно вспомнив о своих обязанностях, твердо произнес: — Завтра же пройдешь полное обследование у Каримы — надо быть точно уверенными, что слияние наследий тебе не повредит. А сейчас все спать! И так уже полночи потеряли. А завтра еще и Майя прибыть должна — вот уж от кого мы еще наплачемся.
Спорить с директором никто не стал, а потому уже через полчаса я упала в кровать и уснула. Все тревоги и заботы я решительно оставила до утра. Может, еще и повезет.