Спецвыпуск книжной серии «Современники и классики». Выпуск 2
Шрифт:
– Лев Захарович, но ведь в те же годы вы тоже были генералом.
– Я Гражданскую закончил дивизионным комиссаром. Правда, уже в эту войну после ряда событий меня сделали генералом. Но я никогда не рвался в большие чины. У меня всё получилось как-то само собой.
– Кто из генералов вам наиболее симпатичен?
– Горбатов. И, пожалуй, Рокоссовский.
– А кто, наоборот, в минусе?
– Тухачевский.
– Почему? За что?
– Профессиональный военный. Блестяще образован. Красив. Статен. Но тоже со стеклянным взором. И всюду со своими словечками: «Слово офицера», «Честь имею». Вот ты писатель, Иван Леонтьевич,
– Это шутка?
– Какие шутки, Иван Леонтьевич? Шутки прочь. Никаких шуток. Он действительно имел такое хобби. Делал скрипки. Скрипачом был его брат. Сам-то Михаил тоже поскрипывал, но как-то не очень. С досады однажды расколотил свою скрипку. Но одумался. Отремонтировал. Вот и пристрастился строгать скрипочки.
– Лев Захарович, есть мнение, что у всех полковников и генералов, призванных на службу большевиками, семьи были взяты заложниками.
– Злобное вражеское враньё. Ничего подобного не было. Полторы тысячи генералов, несколько десятков тысяч офицеров служили абсолютно добровольно. Так как считали монархию пережитком Средневековья. Как и где можно несколько десятков тысяч семей из трёх, четырёх и пяти человек держать в заложниках? Полный бред. Где взять столько охранников для того, чтобы такую массу держать под арестом? Если в одной только Москве каждый месяц шло формирование добровольцев то на Юденича, то на Колчака, то на Деникина или на Врангеля.
– Лев Захарович, но ведь правда же, что комиссары были призваны для того, чтобы держать под контролем тех же самых военспецов.
– Вот это правда. Но не вся. А всего лишь отчасти. Отчасти. Начнём с того, что институт комиссаров существовал во Франции, в годы их революции и гражданской войны. Комиссары существовали в гражданской войне между севером и югом в Америке. Но главная их задача в Красной армии заключалась в мотивации и поддержании боевого духа в войсках, в поддержании приемлемого уровня дисциплины, в строгом соблюдении устава, должного уровня подчинения и субординации. А также для организации культурного досуга военнослужащих.
В кабинет вошла хозяйка.
– Лёва. Пришёл врач.
– Хорошо. Я иду. А ты, Иван Леонтьевич, приходи завтра. А то остался бы у нас. Места хватит. И у нас ты не влипнешь в какую-нибудь историю. Уж пару недель мы тебя потерпим. Правда, Лиза?
– Конечно. И правда, Иван Леонтьевич, остались бы.
– Спасибо. Но очень не хочется стеснять вас.
– Иван Леонтьевич, я понимаю, там какие-то однополчане, сослуживцы, и я тоже не смею настаивать. Но подумай. У нас места хватит.
– Спасибо. Но в крайнем случае я непременно воспользуюсь вашим гостеприимством.
– Ох, Иван, Иван, ты слишком щепетильный. Ну ладно, до завтра.
Спустившись в метро, Иван опять занялся конспектированием. Когда закончил, уехал на вокзал. Ночевал в комнате отдыха. Утром встал рано. Привёл себя в порядок. Вышел на Комсомольскую площадь. Проходя мимо «Гор-справки», заглянул в окошко.
– Девушка, а вас как зовут?
– Аня. С вас три рубля.
Иван подал десять.
– На сдачу скажите, пожалуйста: вы не замужем, и вечером свободны?
– Свободна.
Его окликнул водитель «Победы»:
– Мужчина, кончай клинья бить к молодой, поехали.
– Спасибо. Но у меня режим экономии.
– Я много не возьму. Куда поедем?
– На Грановского.
– Ну, вот и поехали. Поехали. Тебя ведь Ваней зовут?
Иван оторопел.
– Что, не узнал? Не узнал. Ну да, я поправился. Почти толстый. А я тебя сразу узнал. Я ведь в сорок втором у вас на позиции заночевал. Одиннадцать лет прошло. Ты не изменился.
– Э. Погоди-погоди. Паша?
– Ну наконец-то! Здорово. Рад увидеть тебя живым.
– И я тоже. Здорово. Да, немногие вернулись с поля… Твоя машина?
– Конечно нет. Я вожу одного начальника. Но подхалтуриваю малость. Ты откуда приехал? Издалека?
– С Сахалина.
– Ого. Занесло тебя, однако. А здесь-то чего?
– В главке пытаюсь выбить деньги на строительство круговорота в паровозном депо.
– Войну на Сахалине закончил?
– Нет. Вот тогда, на следующий же день, там, под Ржевом.
– А я так всю войну за баранкой провёл до самого Берлина. Начинал с полуторки, а потом уже были «Виллисы», «Доджи», и «Студибекеры». А, чёрт! Откуда ты взялась, бабка! Чёрт! – Он достал бутылку водки и сделал несколько глотков.
Подошёл милиционер.
– Прошу проследовать за мной.
– Я не могу. У меня времени нет. Я везу большого человека к своему начальнику. И потом, я выпивши.
– Хорошо, хорошо. Если всё так, как есть, то вы продолжите ехать. Но мы должны всё зафиксировать, составить протокол.
– Я тоже должен с вами? – спросил Иван.
– Конечно, вы же свидетель.
– Это не будет очень долго?
– Не беспокойтесь. Мы уложимся в пятнадцать минут.
– Давайте я сяду за руль. – Милиционер потеснил водителя. Иван пересел на заднее сиденье. Через несколько минут они остановились у опорного пункта. Вышли. Поднялись на крыльцо. Прошли по коридору. Вошли в кабинет.
Водителю предложили дыхнуть.
– Дыхни. Выпивал?
– Да. Было. Вчера и сегодня опохмелился чуток.
– Хорошо, – сказал милиционер. – Вы ничего не желаете добавить? – Он повернулся к Ивану. И закончил: – Хорошо, что бабка даже сознание не потеряла. Вот здесь подпишите. Ну, вот и всё. Счастливого пути. Удачи. Но учтите, что в правительстве идёт разговор о законе, по которому наличие алкоголя в организме будет не смягчающим, а усугубляющим фактором при рассмотрении деталей дорожно-транспортных происшествий и выяснении меры виновности водителя. Всё. Вы свободны.
– У тебя опять что-то случилось?