Спектакль

Голсуорси Джон

Инспектор. Но о своих-то вы знаете, мэм?

Энн (не сразу). Что вы хотите этим сказать?

Инспектор. У кого из нас нет своих, тайных дел?

Энн. Это какой-то оскорбительный намек?

Инспектор (несколько более сурово). Вы вчера вернулись домой, кажется, в половине одиннадцатого.

Энн. Да.

Инспектор. В котором часу вы ушли из дома?

Энн. В шесть.

Инспектор. Где же вы были все это время?

Энн (после длительной паузы). Нет, инспектор, я отказываюсь отвечать на вопросы, которые не имеют

никакого касательства к этому. (Показывает на кресло.)

Инспектор. Умалчивание в подобных случаях, мэм, дает повод к самым худшим предположениям, и это естественно.

Энн. Ничего не могу с этим поделать.

Инспектор (глядя на нее с невольным восхищением). Ваш муж был дома, когда вы уходили?

Энн. Нет, он ушел немного раньше.

Инспектор. Может быть, вы по крайней мере можете сказать мне, знал ли он, куда вы идете?

Энн. Нет, не знал.

Инспектор. А откуда вы это знаете?

Энн. Уверена.

Инспектор. А ему было бы очень неприятно, если бы он узнал?

Энн. Не думаю.

Инспектор. А мне думается, вы знаете, что ему об этом стало известно. (Показывает на кресло.) И вот что из этого проистекло.

Энн. Ах нет, нет!

Инспектор. Вот видите, мэм, у вас все это получается как-то очень загадочно. Мы так или иначе должны выяснить, где вы были вчера вечером.

Энн (ломая руки). Я же вам говорю, это не имеет никакого отношения к тому, что случилось. Даже если вы и добьетесь своего, это вам ровно ничего не даст.

Инспектор. Поговорите с вашим отцом, мэм, я бы на вашем месте посвятил его во все и последовал бы его совету. Мы с вами еще увидимся. (Пробегает глазами записку, переданную ему полицейским, сует ее в свою записную книжку, захлопывает сумку и идет к двери налево.) До свидания, мэм.

Уходит. Энн, оставшись одна, стискивает руки, прижимает их к груди и растерянно оглядывается кругом, потом бросается к телефону, но вдруг останавливается и

мотает головой. Звонит. Входит горничная.

Энн. Ушел этот человек, Эллен?

Горничная (глядя на нее). Да, мэм. Нет у них никакого понятия, лезут в чужую жизнь. (Оглядывается по сторонам.) Давеча допытывался все, кто ходит сюда. Заставил меня записать всех, кого припомню (на секунду заминается, Энн судорожно стискивает руки)... за последние полгода.

Энн (с облегчением). Да, да, конечно. Горничная (идет к двери, потом вдруг оборачивается). Да, вот еще, когда вы наверху были, приходил какой-то молодой человек, из газеты. (Звонок.) Звонят, Вас ни для кого нет дома?

Энн. Только если это мой отец - я его жду.

Горничная уходит и тут же возвращается.

Горничная. Да, это полковник Роуленд, мэм.

Входит полковник Роуленд, горничная уходит. Роуленд высокий, седой, слегка сутулый ирландец, с красновато-смуглым цветом лица; несколько напоминает мирно настроенного величественного бенгальского тигра. Он быстро подходит к

дочери и кладет руки ей на плечи.

Полковник Роуленд. Бедная моя девочка! Какое ужасное несчастье!

Энн (в отупении). Да, папа.

Полковник Роуленд. Но из-за чего, господи боже!

Энн. Понятия не имею,

Полковник Роуленд. Но все-таки, дитя мое, ты, наверно...

Энн. Я не знаю, папа,

Полковник Роуленд. Лишить себя жизни, и это с сго-то заслугами! (Смотрит на нее испытующе, в явном недоумении.)

Энн (после минутного молчания). Я не хотела огорчать тебя, папа, нашими делами, но мы с Колэном уже давно чужие друг другу.

Полковник Роуленд. Чужие! Как это так, Энн?.

Энн. Боюсь, все это с самого начала было ошибкой.

Полковник Роуленд (расстроенный). Ну хорошо, хорошо, я сейчас тебя ни о чем не спрашиваю. Я знаю, не ты этому виной.

Энн. И не он.

Полковник Роуленд. Рад это слышать. Я любил Колэна, да, я его любил. Прекрасный был человек и какой пилот! Полиция уже была?

Энн. Да, и репортеры тоже.

Полковник Роуленд. А ну их, им бы только поднять шумиху, сенсацию устроить. Что говорит по-лиция?

Энн. Только то, что им нужно выяснить все для следствия. Взяли все его бумаги.

Полковник Роуленд. А что в них может быть, Энн?

Энн. Я тебе говорю, папа, я ничего не знаю о Колэне, так же как и он обо мне.

Полковник Роуленд. О тебе? А что бы он о тебе мог знать, дитя мое?

Энн (опускает голову, потом вдруг порывисто). Папа, я не знаю, что из всего этого выйдет. Но ты должен мне верить. Мы с Колэном давно согласились жить каждый своей жизнью. Если бы не ты, мы бы, вероятно, развелись: но я не хотела тебя огорчать, я знаю твое отношение к разводу.

Полковник Роуленд. Развод! Да, действительно! Ну, оставим это! Бедняга Колэн умер! В цвете лет! Подумать! Подумать только!

Входит горничная.

Горничная. Простите, мэм. Опять этот молодой человек из газеты.

Полковник Роуленд. Скажите ему, чтобы он убирался... Впрочем, я сам с ним поговорю. (Идет за горничной к двери и сталкивается с входящим репортером.) А, это вы, сэр, что вам угодно?

Репортер (к Энн). Миссис Моркомб?

Полковник Роуленд. Будьте любезны, потрудитесь принять к сведению, молодой человек, моя дочь только что понесла тяжелую утрату. Мы не желаем, чтобы к нам сюда вторгались.

Репортер. Полковник Роуленд, если не ошибаюсь? Я глубоко сочувствую, прошу извинить меня, сэр. Мне самому это чрезвычайно неприятно. Но вы понимаете, публика...

Полковник Роуленд. К черту публику!

Энн. Что вы хотите узнать?

Репортер. Если бы вы могли сказать мне хоть что-нибудь, ну, например, о состоянии здоровья майора; или, может быть, у него отклонили проект новой конструкции аэроплана... Ведь это был такой выдающийся человек. Любое сообщение прессы...

Энн. Мой муж был совершенно здоров, и, насколько я знаю, последнее время он никаких проектов не подавал.