Спи ко мне
Шрифт:
– Так как насчет моей команды? – не отступала Наташа.
– Отличная команда. Сеть остаётся за ними, пусть работают, как работали. Но было бы негуманно заставить их писать отчеты, верно? Пусть это делает Митя, у него отлично выходит. А для тебя это уже пройденный этап. Новая вершина ждёт там, за облаками! – Весёлый плавным жестом указал на облака за окном. – В начале следующей недели мы поедем к одному очень интересному клиенту. Никто с ним справиться не может – а мы сможем! С твоей креативностью, с моим духовным зрением мы живо обломаем ему рога. Ну? Видишь, я только и думаю о том, чтобы внести в твою жизнь свежую струю и позволить
Понятно. Наташа будет поднимать с нуля новый проект. Кэт и Мара продолжат работать, как раньше. А Митя станет отчитываться на совещаниях и получать деньги ни за что. Ну, хоть мешать не будет, и на том спасибо. При всех своих недостатках, он как-то удивительно тонко чувствует, где нужно самоустраниться, не вмешиваться, чтобы потом появиться на самом последнем этапе и приписать все успехи себе.
– До конца недели, – ввернул Весёлый, – подготовь для Мити отчёт по проекту. Ну, как обычно, как для интеллектуально незрелого воина. Кому звонить, если то-то. Что делать, когда это. Ты знаешь. Это к тому же и для тебя полезно – осознаешь сделанное, чтобы было легче его отпустить.
Приговор был вынесен и обжалованию не подлежал.
Вечер опустился на город и принёс с собой первый снег. Закончился рабочий день. Ушли домой Кэт и Мара, в коридорах приглушили свет. Уборщица шаркала шваброй в соседнем кабинете. Наташа не глядела на часы – она осознавала сделанное. День за днём она снова выстраивала здание проекта – теперь уже на бумаге. И ей, в самом деле, становилось легче. Кто бы мог подумать, что вся эта история закрутилась из-за одной только оговорки, и социальная сеть, в которой люди знакомятся, находят единомышленников и любимых, возникла по чистой случайности.
Телефонный звонок прорезал ватную тишину позднего вечера.
– К Маме, – коротко произнесла Ириша, личный секретарь её величества.
Наташа никогда ещё не была в запретных апартаментах на восьмом этаже. Здесь уже всё дышало предвкушением Нового года. Из-под потолка струился синеватый свет. В углу стояла белая пушистая ёлка, украшенная шарами из матового стекла. По стенам змеились гирлянды. Мама сидела за своим столом, как Дед Мороз, и подписывала заявки на премии.
– Наталья Ермолаева, – торжественно объявила Ириша.
– Хорошо, моя птичка. Ты можешь идти домой, – улыбнулась ей Мама. – Я тут всё сама закрою.
Наташа подошла поближе. Как будто не замечая её, грозная владычица продолжала рассматривать челобитные: одни подписывала, другие перечеркивала крест-накрест.
Потом она поднялась со своего места, накинула на плечи шубу, открыла стеклянную дверь, ведущую на крышу, и впустила в свои покои немного холода и снега. Наташа поспешила следом: как и всем сотрудникам агентства, ей хотелось побывать у Мамы на крыше.
Снегу намело уже достаточно. Наташа обхватила плечи руками, но холода не почувствовала. Как будто тепло над крышей удерживал специальный невидимый колпак. В закутке, недоступном для снега, тоже стояла маленькая ёлочка. Город переливался огнями, мороз стелился по нему туманом.
– Опять пробки, – нарушила молчание Мама, – опять домой приеду заполночь. Или уже остаться здесь? А завтра в девять встреча на «Полежаевской». Как начала в шестнадцать лет спать по четыре часа в сутки, так, наверное, уже не высплюсь. Сначала училась и работала. Потом вышла замуж. Работала за двоих и училась за мужа. Потом – сын родился. Муж доучился, ушел. Вышла на работу, сына в ясли. Мать отправили на пенсию, пенсии не хватало. Нашла подработку, работала на двух работах. Сын пошел в школу – кружки, секции, репетиторы, за всё плати. Мать заболела – больницы, сиделки. Плати. Работай и плати. Сын вырос – покупай компьютер, плати. Женился, развёлся – плати. Думала, на старости лет он меня кормить будет, человеком станет. Открыл бизнес, немного поработал, а потом – надоело. Девки, рестораны, снова женился, плати. Чуть не разорился – вышла к нему на работу. А теперь уже как это всё оставить?
Специальной щёткой Мама стряхнула снег со стола и стульев, за которыми летом принимала на крыше почетных гостей. Потом вернулась в тепло и закрыла стеклянную дверь. Наташа еле успела проскочить следом.
Мама углубилась в разбор челобитных. Перед Наташей легла заявка на премию для Кэт и Мары – одобренная и подписанная.
Как странно – эту заявку писала Наташа, она точно помнит, вот и серая полоска по краю листа – в принтере заканчивалась краска. Но почему заявка подписана Весёлым? Там, где была её подпись – стоит его затейливый автограф, а на месте её фамилии – появилась его.
Мама продолжала работать как автомат, и Наташа молча покинула её покои.
На седьмом этаже, возле лифта, в тишине и безмолвии танцевали Митины анимешки в нездешних костюмах и диковинных головных уборах. В каждой руке – Наташина ловушка для снов. Они молча сходились и расходились в русалочьем своём хороводе. Наташа дождалась, пока рисунок танца позволит им освободить проход, и проскочила, как корабль аргонавтов между Симплегадами. Девушки даже не заметили её. Наташа обернулась. Они танцевали с закрытыми глазами, а то, что она поначалу приняла за диковинные головные уборы, было всего лишь наушниками. Возможно, у каждой была своя музыка.
Наташа вернулась в кабинет. Отчет дописан, пора идти домой – Рыба, должно быть, заждался её в хрупком мире. Как жаль, что нельзя ему позвонить, отправить СМС или хотя бы телеграмму: «Задержана работе дурацкими делами тчк ложись поспи зпт это надолго вскл». Обычно такое отсутствие связи между двумя мирами дисциплинирует обоих – но сейчас Наташе очень не хватало телефонного аппарата с военной базы, умевшего отсылать сообщения в другие сны.
Этажом выше уронили на пол какую-то массивную тяжесть. Вздрогнули стены из гипсокартона. Зазвенели тонко стеклянные рыбки в вазочке. Повинуясь непонятному порыву, Наташа вытащила их и поделила поровну – Кэт и Маре. Прибрала стол. Положила на него отчёт для Мити и заявку на премию. Не оставляло чувство завершенности не только проекта, но и целого этапа жизни. «Надеюсь, только этапа, а не жизни вообще», – нервно подумала она.
Оделась и вышла на улицу. Оглянулась на высокое здание из красного кирпича, в котором располагалось агентство «Прямой и Весёлый», рассмотрела его, словно в первый и последний раз. Вышла на Таганскую улицу. Андроньевский монастырь в морозном тумане был похож на именинный торт с электрическими лампочками вместо свечек.
В метро всё было, как всегда, и странное, тревожное чувство отступило. Люди сидели на скамейках, опустив головы, и со стороны не отличить было усталых от пьяных.
У выхода из «Спортивной» было безлюдно, ветер гнал по асфальту снежную позёмку. Развязно подмигивали фонари. Новодевичий монастырь мерцал во тьме, как подводный замок.