Спираль
Шрифт:
Ученый нажал кнопку, и капля вернулась в свою прежнюю форму.
Но тут она вдруг начала метаться по «газончикам», как обезумевшая мышь в лабиринте. Шарик подлетал к очередной площадке, расплющивался, выскакивал обратно и несся дальше, и все это с головокружительной скоростью.
Бикрафт указал на одну из площадок:
— Минутку! Почему она светится?
— Обнаружено совпадение ДНК. Это комплиментарная цепь. Они прилипли друг к другу, как любовники, а капелька покатилась дальше.
— И теперь этот участок светится?
Влад кивнул.
— Он показывает, какой патоген обнаружен. —
Бикрафт отшатнулся от стола.
Влад положил руку ему на плечо.
— Простуда обыкновенная.
Полицейский решил сменить тему разговора:
— Как во всем этом был замешан Коннор?
— Данная микросхема работает с вирусами. Вирусы — примитивные твари, не более чем генетический материал в белковой оболочке. Реагенты выделяют ДНК или РНК, мы делаем несколько ступеней ПЦР, амплифицируем. Однако бактерии и грибы — другая песня. Их гены помещаются внутри ядра, ядро — внутри мембраны, мембрана — внутри стенок клетки.
Джейк перебил товарища:
— Коннор разрабатывал протоколы. Он использовал ползунчиков для сбора проб, вскрытия клеток, извлечения ДНК — полного цикла подготовки. Опыты проводились в «ветхом саду». Коннор обучал ползунчиков производить всяческие генетические тесты, какие только мог выдумать. Ему было нетрудно приспособить свои методы к нашему проекту.
— Или помочь советом, — добавил Влад. — Назовешь ему тему, и он тут же вытряхнет все, что о ней знает и с чем она стыкуется: грибы, бактерии, вирусы — всю историю пандемий и их использования в качестве биологического оружия.
Бикрафт перевел взгляд на Джейка:
— Помнится, вы говорили, что Коннор не работал с опасными веществами?
— Верно, не работал. Для разработки протоколов можно использовать что угодно. Лиам брал для опытов безвредные грибы, которые выращивал в своем «саду».
— И все-таки я повторю вопрос: работал ли он с какими-либо опасными патогенами или нет?
— Нет, — ответил Джейк.
Тут же встрял Влад:
— И я не работал. Технология разрабатывается на безопасных материалах — риновирусах простуды, кишечных палочках. Все это и так присутствует в человеческом организме.
Бикрафта ответ не удовлетворил:
— А ползунчики можно использовать для опасных действий?
— Каких, например?
— Ну, не знаю… Нельзя ли их, к примеру, использовать для создания патогена вместо его выявления?
— Нет, — без запинки выстрелил Влад. — Для этого одних ползунчиков мало. Понадобится целая лаборатория.
Инспектор полиции протер глаза.
— Давайте подведем итог. Значит, пропажа нескольких микроботов сама по себе не представляет никакой опасности?
Джейк хотел было ответить, но Влад опередил его:
— Не совсем так.
Бикрафт молча просверлил русского взглядом.
Джейк понял, что сейчас произойдет. Они с Владом иногда болтали на эту тему во время поздних разговоров под выпивку — о войнах, в которых вместо солдат в бой идут насекомообразные роботы, о подростке, в юношеской запальчивости скрещивающем риновирус с оспой и убивающем полстраны.
— Предположим, что патоген уже имеется, — продолжал Влад. —
В кармане Джейка зажужжал телефон. Он выудил его и с удивлением посмотрел на имя звонившего.
— Да?
— Джейк, это Мэгги Коннор. Мы можем поговорить?
13
Таймс-сквер переполняла какофония звуков. Гигантские экраны изрыгали рекламу. На улицах — заторы из городских автобусов и желтых такси. В промежутки между ними ныряли курьеры на велосипедах. Люди на тротуарах бежали, шли, кто-то едва тащился, иные неожиданно поворачивали вспять.
Джеймс Острэнд полюбил этот район еще двадцать два года назад, когда поступил на работу в полицию. На его глазах он из неприглядного стал гламурным, сомнительные заведения со стриптизом уступили место вселенскому центру рекламы. Жена постоянно ныла, предлагая переехать в Пенсильванию, где жила ее сестра, но Острэнд не соглашался. Ему нравилась пестрая городская смесь богатства и бедности, зеленых юнцов и доходяг. Он был влюблен в Таймс-сквер. Дай время, и здесь можно повстречать самого странного чудика, какого только смогла породить фантазия Господа Бога.
К несчастью, среди них попадались ненормальные вроде этого парня.
— Да перестань ты дергаться, черт бы тебя побрал! — прикрикнул Острэнд, безуспешно пытаясь надеть наручники на молодого японца. Полицейский заметил его две минуты назад. Парень в распахнутой до пупа рубашке бежал мимо билетных касс в северном конце площади и во все горло что-то вопил о драконах, крови и тьме. Правая рука закутана в марлю. Повязка пропиталась кровью и начала разматываться.
Псих чуть не сбил с ног группу туристов, оттолкнул в сторону старушку. Он оставлял за собой кильватерную струю беспорядка, пока на его пути не встал Острэнд. Глаза вытаращены, размером с четвертак. На вид — лет двадцать пять. Хорошо одет, что не совсем вязалось с привычными представлениями. Острэнду и раньше попадались такие типы — или сумасшедшие, или с кислотными глюками. Парень явно относился ко второй группе. Все признаки указывали, что у него съехала крыша. Само по себе такое не редкость, но парень скорее похож на студента бизнес-колледжа. К тому же происшествие случилось в среду, около пяти вечера. В субботу вечером в Гринвич-Виллидже еще куда ни шло, но в среду в час пик?..
Острэнд присмотрелся к перевязанной руке. Пятна крови видны в том месте, где полагалось быть среднему пальцу. Вот незадача!
— Ты меня слышишь? — спросил Острэнд, надевая на парня наручники и усаживая на землю, стараясь не потревожить раненую кисть.
— Я кровь! — произнес японец, дико вращая зрачками.
— Как тебя зовут?
— Я кровь! Моя повелительница видит в темноте.
Господи! Это еще что?! Острэнд раздвинул полы незастегнутой рубашки. На грудь задержанного страшно было смотреть: какие-то знаки вырезаны на коже: