Сплетение песен и чувств
Шрифт:
– Вернее, помню, что жили, а не то, что я хулиганила. Да и к чему это сейчас вспоминать, я не пойму. Это было очень давно, и этого больше никогда не будет, потому что нет мамы. И не будет.
Снова тишину нарушали лишь часы. И никто из троих не хотел к ним присоединяться. Аня молча встала, подошла к плите, взяла чашку и налила себе чаю.
– Ань, напиши мне на бумажке, где находится мама, какие-то существенные детали, – Евгений засуетился, начал собираться, периодически поглядывал на телефон. – Я возьму все дела на себя, все сделаю сам, ты только держись, ради мамы и ради своего парня держись,
– Слышу, не глухая. Только как держаться, если мамы нет, и я не знаю, за что схватиться.
– Ты не обижайся на меня.
– Я не обижаюсь, – Аня вырвала лист из блокнота, державшегося на магните на холодильнике, и набросала на нем несколько слов, затем подумала и дописала еще что-то.
Она не сразу отдала листок своему отцу, все всматривалась в то, что написала, словно боясь что-то важное забыть и не вспомнить потом никогда. Отца… Она, конечно, не воспринимала его таковым, не задумывалась об этом. Ей везде виделась мама, слышались ее шаги, смех, голос, бесконечные звонки и разговоры по телефону. Аня даже ни разу не назвала Евгения отцом или папой – может быть, только папой, да и то в беседе с Артёмом.
Евгений подошел к дочери и с осторожностью взял из ее рук листок. Артём следил за каждым его движением. Ему хотелось понять, что происходит между отцом и дочерью, разобраться в том, как они относятся друг к другу, как воспринимают свою встречу при столь трагических обстоятельствах.
Но ничто не выдавало того, что таилось внутри и могло дать хоть какую-нибудь пищу для размышления.
– Ань, а дату похорон уже назначили? – осторожно спросил Евгений.
Аня пыталась сосредоточиться.
– Нет – шепотом ответила она. – Ничего не знаю и…
– Успокойся – Евгений повысил голос. – Слышишь, ну-ка быстро успокойся! Я разберусь, все будет нормально, так, как должно быть. Твой телефон у меня остался в мобильном, если что, я позвоню. Дай мне документы, мамин паспорт и еще, что у тебя там есть.
Они направились в комнату, а Артём впервые за весь период пребывания в квартире и вообще знакомства с Аней почувствовал себя лишним, вторгшимся в чужую трагедию, туда, где для него места нет и не будет ни при каких обстоятельствах. Да, Аня не была ему чужой, но все то, что происходило, было за гранью его понимания.
Хлопнула входная дверь.
– Тёма, ты прости, что совершенно не до тебя, прости.
– Может, я пойду?
– Ты вернешься? – голос Ани снова задрожал.
Что мог ответить Артём в этот момент? «Да, я вернусь? Да, я никуда не уйду? Да, я никуда тебя не отпущу?» Любой вариант создавал проблемы, усугублял ситуацию. Конечно, Артём не собирался оставлять Аню, но нужно было что-то делать, как-то жить дальше, стараться преодолеть все, что уже случилось или еще случится.
– Я поживу у тебя несколько дней – произнес он, наконец. – Можно?
– Да, – Аня обняла его. – Я только-только собиралась тебя об этом попросить. Завтра пятница, ты сможешь не ходить на учебу?
– Смогу.
– И до понедельника не уйдешь?
– Не уйду.
– Тёма, мне так страшно. Страшно за то, что будет. Страшно из-за того, что не смогла, наверное, что-то очень важное сказать маме. И теперь страшно, как все пройдет, похороны, вся эта суета. А ее уже нет, Тём, ее это не
– Давай ты немного поспишь – предложил Артём. – Дай мне ключи и ложись. А я дойду до общаги, возьму кое-какие вещи, потом схожу в магазин. Ведь нам троим что-то надо есть, а у тебя шаром покати, только выпивки три бутылки.
– Там еще в тумбочке есть – сквозь слезы улыбнулась Аня.
– Вот и я говорю, что еды никакой, только спиртное. Разве это годится? А есть надо, обязательно надо, чтобы были силы все выдержать, особенно тебе. Хорошо?
– Хорошо, Тёма.
Он одевался в прихожей, она стояла, прислонившись к стене, и смотрела на него.
– Как тебе мой папа?
– Серьезный. По-моему, вы друг другу не очень нравитесь – бросил Артём.
– Как-то не воспринимаете друг друга.
– Так и есть, – Аня увидела себя в зеркало и спешно принялась поправлять растрепанные волосы. – Но, знаешь, мне о нем мама всегда говорила только хорошее. Мы с мамой чувствовали его поддержку. И самое главное, Тёма, я уверена в том, что ему можно доверять.
– С чего ты так думаешь? – Артём крутил в руках связкой ключей. – Ты же его видишь первый раз в жизни, ну, по крайней мере, в сознательном возрасте!
– Мне всегда об этом говорила мама, Тём. Ладно, ты прав, я немного посплю, может, смогу привести мысли в порядок. А что из еды ты возьмешь?
Артём вытряхнул все из рюкзака. На пол посыпались учебники, несколько карандашей, тетради, какие-то бумаги. Все это он сложил на стоявший в прихожей стул, выполнявший, судя по всему, функцию то ли полки, то ли какой-то подставки. Помимо вещей Артёма там стояли, прислоненные к спинке, автомобильные дворники.
– Береги себя, – Артём поцеловал Аню в нос. – Я скоро, обещаю.
– Не потеряй ключи! И возвращайся поскорее.
Там, где пару часов назад Евгений парковал свой «Порше», теперь стоял грузовик с мусором. Дворник в зеленой робе шатающейся походкой направлялся к мусорным бачкам. Он как-то странно посмотрел на Артёма. Обычно Артём в таких случаях говорил что-то вроде «И вам того же» или «На мне цветы не растут», но здесь сдержался, настроение было совсем не то.
Идти быстрым шагом не хотелось. Воздух был настолько свеж, что им хотелось подышать как следует, освежить тело и мысли. По радио не было ничего интересного. Артём вынул один наушник, чтобы не дай Бог не попасть под машину, как это случилось с мамой Ани.
«Я никогда не представлял себе, что погибнуть под колесами машины так просто, – Артёму было немного не по себе. – Вроде только что у Ани было все – мама, я, она была счастлива. И все оборвалось мгновенно. Да, одни ездят и не смотрят, другие, не глядя, ходят где попало, перебегают дорогу. Нужно беречь себя, быть осторожнее. Все мы ходим под Богом, на грани, не чувствуем опасность, привыкаем к ней. А этого делать не стоит».
Артём вспомнил, как, приехав два года назад из деревни в несколько улиц, боялся в городе переходить дорогу там, где нет светофора. Да и светофор не внушал ему доверия. Он с опаской оглядывался по сторонам и терпеливо дожидался, пока в видимой близости не останется ни одной машины. А потом, как и все, Артём привык и стал перебегать дорогу даже там, где этого делать явно не следовало.