Сполохи
Шрифт:
– Великие Черные рождаются у Хозяев, раз на много-много рождений. Это всегда великий праздник, потому что Великих Черных мало.
– Насколько мало?
– Двести тридцать шесть, – с благоговением ответила Алитари, но, видимо, поймав себя за просачиванием старых привычек, повторила ровней. – Двести тридцать шесть, Моррайт. Хозяев же много тысяч.
– И у каждого хозяина в рабах эльфы?
– Не у всех, но так должно быть. Для этого Великие Черные Люди планируют поход на Рилантар. Они обещали всем Хозяевам по пять слуг в личное пользование! Хозяева
– Вот с этого места поподробней, пожалуйста, – попросила Мист, по запаху паленого мяса отмечая, что процесс завершен и можно оборачиваться. Лаутари, в самом деле, уже деловито прятала отпиленную кисть с прижженным краем под пестрый местный плащ. – Истуканы – это большие деревянные штуки, которые бродят по улицам, так?
– Да. А Марионетки – мертвые тела, поставленные на службу Великими.
– Отлично, – заключила Мист таким тоном, что ясно было – совсем ничего не “отлично”. – То есть, за войсками все равно должны следить живые люди, это раз. Войска еще не до конца готовы, это два. Вторжение в самом деле планируется – это три. Где содержатся готовые Истуканы и Марионетки?
– В подземных садах, – отозвалась Алитари.
– И где это благословенное место?
– Под землей, под городом.
– То есть, тут еще и подземный этаж есть?
– Да, Моррайт.
Мист задумалась. Подземелья были для нее естественной средой обитания, и там она могла бы, наверное, найти что угодно, пройти куда угодно. Вот только стоило ли? Не проще ли воспользоваться какой-то из очевидных слабых точек такого размещения? У Подземелий их много, главное – разглядеть.
– Проведешь нас к шпилю, на котором живут эти ваши Великие Черные?
– Сейчас, Моррайт?
– Насколько это рискованно? Нас могут раскрыть, если мы будем в плащах и под заклинанием отвода глаз?
Алитари несколько долгих мгновений думала, переводя взгляд с Лаутари на Мист и обратно, а потом потерянно сказала:
– Я не знаю, Моррайт.
Что же, одно было понятно точно: Алитари умна не очень. Слияние с запредельной тьмой не прибавляло ни ума, ни сообразительности, ни каких-то особых талантов, и если Эррах был умным, хитрым и сообразительным, то это не от влияния подселенной в его тело сущности, а сам по себе. И Лаутари имела, в основном, свои черты и способности.
А Алитари была, вероятно, просто обычной, самой обычной эльфийской девочкой, которой сначала очень не повезло, а потом повезло – или, если посмотреть с другой точки зрения, критически не повезло снова.
Мист перевела взгляд на явно задумчивую волшебницу. Та выпятила челюсть, от чего стали видны острые, заметно отличающиеся даже от обычных эльфийских зубы, куснула губу и ответила.
– Предлагаю рискнуть, Моррайт. Мои силы меньше днем, но здесь, похоже, никто не обладает такой же магией. Кроме того, с нами ты.
В ее словах звучала настолько глубокая и крепкая вера в великую создательницу, что Мист было страшновато.
– Ладно. Но, Алитари? При первом же намеке на странное поведение окружающих ты должна об этом сказать. Лучше пусть тебе покажется, что мы в беде, и мы сбежим заранее, чем мы попадемся. У нас не так много запасных вариантов.
Хотя один, все-таки, был – в случае чего Мист собиралась храбро сбежать в план Света и идти до тех пор, пока они точно не выйдут за границы города. Это, впрочем, оставляло без помощи Мист и в серьезной опасности всех остальных участников самоубийственной экспедиции, так что этот вариант был на крайний случай.
Убегать, чтобы потом возвращаться, искать нужное место и спасать Торрена, Раха и эльфов заодно Мист собиралась в самом крайнем случае.
– Да, Моррайт, – с энтузиазмом кивнула Алитари.
– Тогда идем, – покривилась Мист, все еще сомневаясь в правильности решения.
Однако, начало их путешествия вышло совсем не страшным. Ничуть не скрываясь более, они вышли из временно приютившей их глыбы-Места, и двинулись, предваряемые Алитари, к более оживленным местам города.
Оживление, впрочем, было достаточно условным: народу им встречалось не так уж много. Большая часть Хозяев бесцельно слонялась по улицам. Они не были заняты ничем, а в немногочисленных магазинах и лавках трудились, кажется, и вовсе одни только пленные эльфы.
– А они что, совсем не работают? – уточнила Мист у Алитари, подтянув ее к себе буквально за ухо, чтобы не говорить громко на языке эолен во враждебной среде.
– Хозяева никогда не работают! Им позволено только следить и командовать, – пояснила эльфийка негромко, прикрыв рот ладонями. – Так все устроено. Поэтому им нужны слуги, нужны рабы. Иначе тем Хозяевам, кто слабей, приходится начинать вести дела для тех, кто сильней, а так нельзя.
– А кто производит еду, выпивку? Одежду?
– Великие Черные Люди поставили Дома Работы, где машины и Марионетки делают все, что надо, а Хозяева, выбранные ими, надзирают.
– А деньги? Какие-то ценности?
– Великие Черные Люди распределяют всю добычу из походов по своему усмотрению. А денег всем полагается по ровной мере: так установлено. Эти деньги можно менять на еду, на выпивку, на порошки волшебных картин.
– А это что такое?
– Особое средство, которое позволяет грезить так, как хочешь, – несколько неопределенно описала Алитари, и Мист всерьез задумалась.
Это было странное общество: генетически предопределенная верхушка полностью контролировала широкие массы низов, которым даже работать, по большому счету, не приходилось, и щедро снабжала их “хлебом и зрелищами”, распределяя среди них уравненный доход. Такого Мист нигде не встречала, и нигде не читала о таком: вероятно, Ардора была, в силу своих особенностей, уникальна.
– Впереди Пешка. Истукан, – сообщила Лаутари, отвлекая Мист от социо-экономических измышлений. – Вряд ли нам стоит рисковать и идти прямо у него под носом, может, мы как-то иначе ощущаемся для него – не по плащам же они определяют своих.