Сполохи
Шрифт:
– Ты здесь была, ты здесь жила. Я готова довериться тебе в этом, – сказала Мист.
– Это честь, – сказала Тилайна, отвесив ей полупоклон. – Но мы теперь связаны, Мирт ис-Эйиладд, – добавила она, переиначив имя Мист на свой манер. – Ты спасла меня, и ты носишь имя моей сестры. Нас объединяет плен, объединяет горечь и объединяет победа, а это как родство.
– Как-как ты меня назвала? Почему ис-Эйиладд?
– А ты как-то иначе сказала? – ужаснулась Тилайна, явно именно так и расслышавшая “ле Илант”. – Не Эийладд?
– Эйиладд, – угрюмо
Тот, как обычно, не ответил, и Тилайна нахмурилась, скользнув по нему взглядом, обернувшись назад, и потом шепотом уточнила у Мист:
– А он обиделся? Или он вообще не говорит?
– Он, как бы это сказать? Не до конца живой. У него нет души.
– Он восставший мертвец? Но он не похож на мертвеца. Он дышит. Я видела, что он дышит!
– Он более сложный конструкт, чем восставший мертвец. Но он, определенно, не в полной мере жив. Мне он достался в таком виде, а уничтожать я его не хочу, потому что а кто тогда будет таскать мои сумки и стоять на страже? Лучше пусть он, чем кого-то еще подвергать опасности, – с оттенком пафоса сказала Мист. Правда, конечно, была другой – она просто не могла заставить себя расстаться с частичкой прошлого, в котором был Торрен, и их первый общий поход, который так спокойно и тихо начинался.
– Я никогда не видела таких, как он. Я могу осмотреть его?
– Только не сейчас. Я не собираюсь проводить на этой сковородке больше времени, чем необходимо. Да и ты тут задержалась немного. Лет на триста!
– Мне все еще трудно это понять, – покачала головой Тилайна. – Как и трудно осознать, что земля Дилинги стала таким … неуютным местом. Я боюсь теперь увидеть, во что превратился мой родной эль-Саэдирн.
– Дойдем, увидим, – равнодушно отмахнулась Мист. Что толку было переживать о том, что они скоро узнают все равно? – Лучше скажи мне вот что. Твой отец – король Треллион, так?
– Ис-Риокар Рилантар Треллион, верно, – подтвердила Тилайна. – Он отец мне, Эльмистре и Эльдестейну.
– И он правда обрел власть, найдя корону рилантара на ...зайце?
– Да. Но он всегда говорил, что этот заяц был магическим существом, на самом деле, и что Дея сама за руку привела его в нужное место.
– Но заяц был.
– Был.
Мист зачарованно покачала головой, теряясь в мыслях о том, что ей спросить еще. Это все было слишком обширно, слишком огромно, чтобы уместить в один конкретный вопрос, и знания Тилайны явно были совершенно другого толка, чем то, что мог рассказать Эррах в свое время. Он был полон академических познаний, но понятия не имел ничего о том, как именно на самом деле происходили движения власти, или что случалось при дворе Треллиона, или каким в жизни был ар-Маэрэ, а Тилайна знала именно это.
– Я даже не знаю, что спросить, – пожаловалась волшебница. – С чего начать.
– Откуда у тебя Багровая магия? Кто тебя учил? – перебила ее мысль Тилайна.
– В основном, Книга. И неприятности. Я сама училась по Багровой книге, которую нашла в башне Мейли-из-Сполохов, а неприятности придавали мотивации. Но Мейли иногда мне являлся в самых неприятных в мире снах и что-то рассказывал, тоже, – Мист подняла левую руку со следами обожженной пятерни на запястье. – Он не самый приятный собеседник, впрочем. От нашей предпоследней беседы у меня все еще плечо побаливает, несмотря на все зелья.
– Странно, – нахмурила лоб Тилайна.
Мист бы спросила, что именно странно, но на ее взгляд, странно было все.
– Все – странно, – уточнила эльфийка. – Если прошло триста лет, и его в самом деле убили ваэрле, то как он мог тебе являться или что-то с тобой такое сделать? Да и, знаешь, он был не такой. Он был очень … привлекательный. Яркий и притягательный. Ты уверена, что говорила с ним, а не с кем-то из Демонов, принявших его облик? Грэнаш иногда делает так, а Свифт Дэанор и сам – повелитель иллюзий.
Мист задумалась – это был странный, но заслуживающий внимания взгляд, хотя принять его с точки зрения своего опыта и знаний она затруднялась. Да, она знала, что Мейли – это именно Мейли, по большей части, из его собственных слов, но был еще ее путь из прошлого, и был Грэнаш, от которого Мейли, видимо, по-своему пытался ее защитить, и был ее собственный опыт отделения от своего тела под действием реската.
– Я думаю, Мейли это Мейли, – заключила она достаточно уверенно. – Но он каким-то образом умер не до конца. Его тело, вероятно, все еще обладает каким-то минимальным подобием жизни, поэтому он не уходит, и это проблема. Я так понимаю, что проблема. Я пытаюсь выяснить, что с ним случилось на самом деле, и где искать его физически.
– Чтобы его оживить?
– Боюсь, чтобы его добить, – серьезно ответила Мист. – Если его облик, каким я его знаю, в самом деле отражает его физическое состояние, то ему надо было умереть триста лет назад.
“Триста лет. Как один мучительный день.”
Тилайна помолчала перед тем, как ответить, обдумывая.
– Дея учит нас, что страдания должны быть прекращены. Если он страдает, и этому нет исхода, это должно окончиться.
– Но для этого нужно хотя бы понять, где все это произошло. Он, знаешь ли, не помнит, куда вышел перед смертью, в какой город.
– Его знаменитые башни, – вспомнила эльфийка. – Я помню. Это была тайна, которой больше всего жаждали обладать что Алгариенн, что Эльмистра.
– Они дружили?
– Его ученики? Нет, что ты. Как они могли бы? Только один мог бы стать когда-то ар-Маэрэ после него, и только один мог бы принять Багровую книгу, если бы он позволил.
– А он не позволил бы.
– Точно. Он шутил, что отдаст эту власть северному сиянию.
Эола Эйиладд.
– И это ужасно злило Эльмистру. Просто … ужасно. И Алгариенна.