Спор на жизнь
Шрифт:
Приятное потрескивание бревен, запах древесины и танцующий огонь вскоре завладели вниманием обоих, унося их из мира суровой реальности туда, где властвовало умиротворение. Никто не мог сказать, сколько часов они просидели в тишине, но, как только последняя искорка затухла в жерле камина, оставив тлеющие угли, мужчина проговорил:
— Великие умы сходятся на том, что лишь те люди, которых не гнетет молчание в присутствии друг друга, достигли наивысшей духовной близости.
— Это явно не тот случай, — отстраненно произнесла она.
— Отнюдь, я слушал твое сердце, твое дыхание… разум может обмануть,
— Та девушка…
— Мертва, — коротко закончил ее мысль Дракула.
— Почему после ваших «поцелуев» люди должны непременно умирать? Неужели вы не можете брать столько, чтобы оставить им надежду? — в отчаянии проговорила она.
— Редкий человек может выжить после встречи с вампиром. Тут дело не в количестве выпитой крови, а в самой физике процесса.
— Я не понимаю… Ты говорил, что одного укуса недостаточно, чтобы превратиться в вампира. Должен быть ритуал, а значит, человек может жить…
— Недостаточно, но кровь – это жизнь, а жизнь – это душа. Вместе с кровью жертв мы забираем их воспоминания, желания, страсти… на тот короткий момент единения мы разделяем с ними их жизнь, их судьбу и страхи, становясь сосудом для их страданий. Мы забираем их душу. А кем человек может стать без души? Он неизменно превратится либо в низшего вампира, либо в пустую бездушную оболочку, которая закончит свои дни в местах для душевнобольных. Исход непредсказуем, поэтому я даю им безболезненную смерть. Та цена, которую платит каждый из нас. Многие вампиры, не сумев вынести тяжести людских страстей, выходят на солнце; многие предаются жестокости и детоубийству, потому что за короткую жизнь дети не успевают испытать столько страданий, и лишь единицы способны принять груз людских эмоций и не сойти с ума.
— Это поразительная жестокость. Вы крадете не только жизнь, но и душу. Но неужели вы не можете пить кровь, которую человек готов отдать добровольно? Кровопускание…
— А почему люди не питаются падалью? Вы предпочитаете, чтоб к вашему столу подавали свежую дичь, а не ту, что от слабости издохла в лесу, — перебил он её.
— Но это совсем другое! — возмутилась девушка.
— Отнюдь. Нас поддерживает теплая, живая человеческая кровь. От мертвой проку мало.
— Но неужели Вы не можете это изменить?
— Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет.* Я не перестану быть вампиром только потому, что ты начнешь называть меня человеком, принцесса. Я не смог бы этого сделать, даже если бы очень захотел.
В комнате воцарилось напряженное молчание. От раскаленных камней догоревшего камина по-прежнему шло приятное тепло. Протянув руки вперед, Анна будто пыталась впитать в себя жар, идущий от них, но неприятный озноб не проходил.
— Кто такие низшие вампиры?
— Те, кто был обращен из-за укуса вампира, но без помощи оного. Не прошедшие ритуал, скажем так. Именно о них говорится в ваших легендах, потому что в своей кровожадности они теряют разум и осторожность. Слабые создания, презираемые остальными.
— А невесты? — спросила Анна, наконец получившая возможность найти ответы на вековые вопросы.
— Они были обращены с соблюдением всех канонов. Кровь от моей крови, если можно так сказать. Забрав их жизнь, я наделил
— А ты?
— Откуда столько интереса к моей персоне?
— Он вполне обоснован. Должна же я знать своего врага, ты сам об этом говорил.
— Что ж, я вижу, что наши отношения возвращаются в прежнее русло! А я уж надеялся на то, что мы смогли понять друг друга, — с привычной издевательской ухмылкой, вернувшейся к нему, проговорил вампир.
— Ты сам сказал, что нельзя убежать от своей природы.
Дракула какое-то время помолчал, изучая свою собеседницу, но все же ответил:
— Я не обращенный, высший, вампир. Ты уже знаешь, как я обрел свой дар. Моя сила произрастает из глубин преисподней, крепчая с каждым прожитым годом. Серебро и солнце меня не страшат, святая вода не обжигает. Мне дарована вечность.
— И лишь оборотень способен убить тебя? — продолжила она.
— Учитывая то, что ты решила вернуться в ряды моих врагов, я думаю отвечать на этот вопрос крайне неразумно, — улыбнулся он.
— В этом мире есть подобные тебе? Высшие?
— Я никогда их не встречал и не искал встречи с ними, но не сомневаюсь — они рядом. Так же скрываются от глаз за человеческой личиной, ведут дела, вращаются в обществе, играя свою роль.
За разговором они не заметили, как первые лучи солнца ворвались в комнату. Мужчина поднялся с пола и подошел к окну, задергивая шторы.
— Я не могу быть твоей соучастницей. Я не могу видеть, как ты убиваешь этих несчастных.
— Так почему ты не уходишь? Я тебе уже говорил, что освобождаю тебя от сделки. Ты вольна уйти тогда, когда пожелаешь, — проговорил он, поворачиваясь к ней.
Анна ожидала подобного вопроса, но облачить свои чувства в слова оказалось не так легко. Она всеми силами старалась воскресить в своей душе былую ненависть, но пустившая корни привязанность, которую она страшилась назвать любовью, оказалась сильнее, заставляя ее искать в душе оправдания своему избраннику. Однако больше всего ее мысли сбивались от внутренних голосов, сводивших с ума. Один из них твердил, что она должна уйти, чтобы исполнить свой долг, спасти семью от векового проклятия, другой призывал к терпению, утверждая, что любая душа достойна прощения. Каждый раз, когда девушка пыталась открыть рот, чтобы ее мысли облачились в слова, спор в голове разжигался с новой силой, пока, наконец, обхватив уши ладонями, она не осела на пол.
— Оставьте меня, уходите, — пропищала принцесса.
— Анна, Анна, что с тобой? Успокойся, все хорошо…
Бросив на него полубезумный взгляд, девушка с тревогой оглядела комнату, но, встретившись с синевой его глаз, притихла, вслушиваясь в зачаровывающий голос. Мужчина, опустившись рядом с ней, прижал ее к своей груди, поглаживая по голове, как маленького ребенка.
— Потому что какая-то часть меня не желает уходить, — набравшись храбрости, проговорила она, поражаясь тому, сколько мужества ей понадобилось для того, чтобы облачить в слова эту нехитрую истину.