Спор об унтере Грише
Шрифт:
Критическим оком Пфлейдерер окинул расположение снежных сугробов и заявил:
— По-видимому, поблизости, совсем неподалеку отсюда — центр снежного циклона. Сначала снег наметало с севера на юг, а начиная отсюда, он ложится по кривой.
Ализи молча указал на провод, в поисках которого они пробились сюда. Он висел тут, скорее лежал над их головами, на высоте в полметра, местами свободно повиснув среди стволов, но затем проложенный между ветвями и закрепленный опытной рукой. И они единодушно похвалили тех, кто строил здесь линию и отменно выполнил свою работу.
Они неслись вперед, гремя походными флягами, питьевыми кружками и тесаками, с инструментами и мотками проволоки за спиной, и спугивали, сами того не подозревая, дичь, притаившуюся во время ночной метели в лесных чащах, справа и слева от них, и теперь забывшуюся утренним сном.
— Вот взгляните на эти сосны, — указал ефрейтор Миттельмайер.
Жутко истерзанное снарядами дерево с наполовину сбитой верхушкой повисло наискось в воздухе. Десять часов снега и напиравший ветер окончательно погубили его. Другое обезглавленное дерево, и без того высохшее, пригнулось, напоминая расщепленный пень. Продвигаясь по недавно вырубленной просеке, они проникли в самый центр опустошения, в район, где особенно сильно свирепствовала буря.
Под мощным снежным покровом лежали пред ними завалы скрюченных, истоптанных, вырванных с корнем деревьев — путь, по которому пронесся снежный смерч, своего рода воздушная лавина.
— Неплохо, черт возьми, — удивился Тони.
— Ха, взгляните сюда, — указал Ализи на провод, путь которого он прослеживал чутьем, как хорошая гончая зверя.
С березы, в нескольких метрах от них, свешивался черный жгут.
…Тут и начинается повреждение — в самой глубине района, в пятнадцати или семнадцати километрах от окраины, где еще копошились, в поисках провода, другие части.
— «С этого мы и начнем, — сказал дождевой червь и потащил в свою дыру ивовый листок». А теперь можно и закусить, — произнес Ализи.
И они стали обсуждать, какую часть работы они успеют выполнить сегодня. Было бы бесстыдным богохульством сегодня, в день всех святых, из кожи лезть в угоду этой проклятой собаке Шиффенцану и загонять себя до седьмого пота, пробиваясь к другому концу провода.
— Сперва разведем костер, а там видно будет. Я думаю, мы еще глянем разок, куда метель занесла провод.
Осторожно скользя, чтобы не задевать ветви, бьющие их по щиколоткам, они стали пробираться в гущу опустошения: повсюду сбитые или смятые верхушки, сломанные ветви, хаос кустов, вьюнков, земли, голые, растерзанные деревья.
Скоро Ганс — ему, ефрейтору, полагалось лучше других знать толк в снежных заносах — объяснил, какие у них виды на успешное выполнение задания. Проникнуть сквозь всю эту толщу снега? Безнадежно! Лишь там, по ту сторону бурелома, при удаче можно наткнуться на второй конец провода и
Они решили позавтракать, разведя костер в защищенном месте, и к концу дня приблизительно нащупать границы поврежденного отрезка линии. Найденный конец провода достаточно крепко держался на березе. Из сломанных ветвей они сплели шалаш, развели с помощью бензина из зажигалок довольно уютный костер, вскипятили из снега чай с грогом и поели поджаренного хлеба с нежным салом — альгаузец добровольно поделился им с пенсберговцем. Наконец, они почти целый час гнались по следам каких-то диких зверей, которые приняли за следы кабанов.
А приведи они домой кабана — какая приятная неожиданность для всего их отряда, включая унтер-офицеров! Собственно, совсем близехонько, у плотно обложенного снегом дуба, можно было бы найти и второй конец провода, пока он вовсе не затерялся под снегом. Но поскольку все, что передавалось по этим проводам, почти всегда приносило солдатам одни неприятности, баварцы решили, что охота на кабанов куда пользительнее, чем выуживание провода, и что находка у березы уже оправдала их дневной труд. Что касается дальнейших поисков, то ведь завтрашний день ничем не хуже сегодняшнего.
И краснощекие, сияющие парни удобно расположились на свежем воздухе; к сожалению, на этот раз кабан не пожелал нарваться на парабеллум ефрейтора Миттельмайера. И прав оказался фельдфебель Матц в Брест-Литовске: в этот день генералу Шиффенцану не удалось переговорить с Мервинском.
Каждый фельдфебель предусмотрительно намечает, словно меню обеда, расписание служебных занятий на день и представляет его на одобрение начальства, командира части. Тот иногда, для вида, кое-что меняет — зачеркивает или прибавляет, — затем ставит под этим произведением свое имя, и оба — командир и фельдфебель — полны высокого сознания исполненного долга.
Но в тот туманный день, занявшийся над Мервинском в восемь утра, день всех святых, года 1917-го, у фельдфебеля Шпирауге не было ясного представления о том, как составить дневное расписание.
Расстрел человека — акт чрезвычайно торжественный; в нем предусматриваются и в строгом порядке располагаются все детали — от провозглашения приговора и вручения приговоренному его имущества, дабы он распорядился им, выразив свою последнюю полю, до выступления сил духовных: священника, спасающего душу, и медика, констатирующего смерть.
Полагается также своевременно и торжественно объявить о казни и исполнителям, чтобы они успели облачиться в свой праздничный мундир — правда, на это надежда была плохая: у солдат было лишь по одной смене платья. Затем надо пройти в ярко начищенных сапогах к месту, где сподручнее вырыть могилу или где удобнее расположен стрельбищный вал.
Если казнь согласно приказу будет совершена сегодня, во второй половине дня, засветло, около трех, значит соответствующий приказ необходимо огласить утром, не позже девяти, когда рота будет выстраиваться.