Спой, маркитантка!
Шрифт:
– Желал бы видеть тебя подле именно так.
– Ну тебя, дурак. Ты что?
– толкнула она его шутливо в грудь.
– Так и желаешь сердце мне разбить? Не выйдет!
– смеясь, кинулась она бежать прочь.
Занявшись начавшейся игрой, Валерий бежал следом, пока не поймал в объятия, захватив её губы в сладостный плен поцелуя...
– Данило?
– окликнула мамка Дина Данилу, спеша следом к шалашу Софьи.
Не слушал он ни оставшуюся позади цыганку, ни её. Он видел, как в шалаш за Софьей скрылся Пётр. Однако дойти же до шалаша будто
– Не пущу! Моя девочка! Не для того воспитывала и растила! Занята она теперь. После придёшь, в другой день, да заплатить не забудь!
– Куртизанкой вырастила?
– огрызнулся Данило, бросив ей в ноги мешочек монет со своего пояса.
Только сделал шаг к шалашу Софьи, как оттуда вышел Пётр и сразу встретился с ним взглядом.
– Как хороша-то!
– расплылся он в улыбку и был тут же схвачен крепкими руками Данилы за ворот.
– Ты что?! Сдурел?! Дуэли захотелось?
– хрипел он, а доносившаяся до слуха музыка резко стихла.
Все заметили происходящее у шалашей, насторожились, поднялись с мест и молчаливо смотрели на то, что будет.
– Отставить!
– воскликнул вышедший вперёд генерал и указал в сторону приближающегося всадника.
– Гонец с вестями!
– воскликнул кто-то из офицеров, и Данило отступил от Петра.
Он достал из-за пазухи белую перчатку, тут же кинув на землю рядом, и поспешил скрыться в шалаше.
– Нет, - заметив его, рыдающая Софья вновь закрыла лицо руками.
– Что Пётр сделал?
– не смел двинуться с места Данило, а Софья рыдала:
– Выгнала я его, прогнала! Зачем Вы-то вновь явились? Что Вам нужно от меня? Зачем смотрите? Зачем поёте?
Она рыдала, заваливая вопросами, что вырывались из мучающейся души, а Данило крепко обнял и стал шептать так пылко, так пламенно:
– Милая, родная, не наглядеться тобой... Дышу тобой, живу тобой... Ты мне солнце в этом мире, что так жесток...
– Сумасшедший, - шептала через слёзы и от наслаждения Софья, будто была снежинкой в его жарких руках и таяла, растворялась в нём.
– Да, - целовал он её глаза, а потом щёки.
– Схожу с ума... Никому не отдам,... не позволю,... не смогу...
Их губы страстно слились в поцелуе, а руки не позволяли остановиться притягивать тела друг к другу. В считанные мгновения оба снова ощутили жар обнажённых тел,... чувство наивысшего счастья,... которое вдруг сбылось...
* - «Богомолка», Д. В. Давыдов,1810-е годы.
Глава 17
Несмело, неуверенно взглянула Софья в глаза Данилы, когда проснулась на его груди. Он смотрел в ответ, но та нежность и тёплая улыбка, которые появились на его лице, - заставили сердце вновь бешено биться. Душа трепетала и будто пела...
– Любимая, - прошептал Данило, а Софья вдруг села, прикрываясь покрывалом.
– Что же ты?
– сел он рядом, повернув её к себе и вновь расцеловывая бережными губами лицо.
– Да, да,... любимая, самая ненаглядная, единственная моя...
– Не может быть, - шепнула наслаждающаяся сей лаской Софья, а сама уже начинала верить, что происходящее - не обман.
Только позывной звук трубачей снаружи заставил обоих вздрогнуть. Провозглашены были имена, кого звали отправиться на задание, и Софья с Данилой с сожалением смотрели в глаза друг друга...
– Меня зовут, - улыбнулся он, вновь одарив губы любимой поцелуем.
– А как вернусь, заберу тебя навсегда ото всех.
– Не верится, - прослезилась Софья, но Данило улыбался с иной верой, тем самым передавая ту веру и ей.
Кутаясь в покрывало, Софья смущённо наблюдала за ним, как он быстро оделся и схватил лежащее в стороне оружие.
– Я вернусь, - снова припал он радостно к её губам и исчез из шалаша.
Софья же тоже поспешила одеться. Скорее, скорее, надеясь ещё проводить его на задание, она облачилась в платье, пригладила руками волосы и выскочила из шалаша. Даже не обратила внимания на то, что к ней подошла мамка Дина.
Софья остановилась у широкого дуба в стороне. Не смела она сделать шага, чтобы отвлечь милого Данилу, уже положившего на своего коня вальтрап* и закрепляющего седло. Её же мамка Дина пока не стала тревожить. Села на пенёк и принялась зашивать одну из лежащих рядом одежд. Она наблюдала, как к Даниле подошёл Серж, как кивнул в сторону Софьи... Данила сразу оглянулся. Закончил пристёгивать ремень седла и подбежал к возлюбленной, сразу прижав за талию к себе:
– Родная, - стал целовать он её шейку и губы пылко, а простонавшая от страха потерять сей рай Софья прошептала:
– Мне страшно...
– Не бойся ничего... Я человек чести, и никогда не предам тебя, - прикоснувшись с нею лбами, прошептал Данило.
– Люблю.
– Люблю, - ласково молвила и она, а губы их снова отыскали друг друга.
– Господа офицеры! В путь!
– послышался клик генерала, севшего верхом и крутившегося на безудержном коне.
– Французы на подъезде к деревне! Поможем им не заполучить ничего!
Вокруг генерала тут же названные офицеры собрались верхом и вскоре мчались прочь из лагеря. Обратив на них внимание, нехотя отпускали Данило и Софья друг друга из объятий, словно расставались навсегда.
Опомнилась вовремя Софья и сняла с шеи ладанку с изображением Христа, надев её милому. Данило прикоснулся ладонью к подарку и взглянул в прослезившиеся глаза возлюбленной:
– Я вернусь, - улыбнулся он и поспешил в путь...
Верхом мчался он прочь, догнав скоро уехавших товарищей. Ещё долго стояла Софья у дуба, глядя ему вслед. И не замечала она ни как мамка Дина с недовольством поглядывала, ни как из своего шалаша вышла Люси, а следом за нею Пётр, внимание которых тут же привлекло то, каким поцелуем одарил её Данило и как чувственно расстались...