Spqr iv. храм муз
Шрифт:
– Я поговорю об этом в Сенате, – пообещал я, мысленно поклявшись затеять лучше большую войну, прежде чем позволить этому жуткому демону смерти ступить своей гнусной лапой в ворота Рима.
– Это будет просто отлично, – проговорил Атакс и расплылся в елейной улыбке.
– Следует ли полагать, – осведомился я, – что бог вскоре будет говорить с вашими последователями?
Жрец торжественно покивал.
– Именно так. В последние дни мой господин несколько раз являлся мне и сообщил, что посетит это скоромное место и будет говорить со своими почитателями, причем в этом ему не потребуются никакие посредники.
– Как я понимаю, он будет пророчествовать, подобно оракулу, а ты затем станешь интерпретировать его речи для ушей простого народа?
– О, нет, сенатор. Как я уже говорил, ему не понадобятся никакие посредники. То, что он скажет, будет понятно всем, кто захочет его слушать.
– Поскольку его исходным домом является Азия, – начал я, – можно предположить, что он будет говорить на одном из восточных наречий?
– Мой господин теперь сделал своим домом Александрию, и я уверен, что он будет говорить по-гречески.
– И какой теме будут посвящены его речи?
Атакс пожал плечами:
– Кто может знать волю бога, пока он не проявит ее сам? Я всего лишь его жрец и пророк. Несомненно, мой бог и господин сообщит нам то, что сам считает нужным и что стоит донести до ушей человеческих.
За красиво выспренними фразами спряталась типичная жреческая увертливость.
– Я с нетерпением буду ждать его появления среди людей, – уверил я этого паскудника.
– Я пошлю вестника в посольство, если мой господин уведомит меня, что готов говорить с народом.
– Я буду весьма тебе признателен.
– А сейчас, пожалуйста, будь так добр, пойдем со мной, сенатор. Я уверен, что ты еще не видел большую часть нашего нового храма.
Ухватив за руку, Атакс провел меня по всему зданию, объясняя, что капители колонн, выполненные в виде соцветия папируса, это символ Нижнего Египта, точно так же, как капители в виде цветка лотоса символизируют Верхний. Мне это было уже известно после путешествия по Нилу, но мне не хотелось сейчас его обижать или портить его благостное настроение.
Миновав заднюю часть храма, мы оказались на заднем дворике, где празднество было в полном разгаре. Огромные бычьи туши, насаженные на колья, вращались над пылающими углями. Подобно всем другим предусмотрительным богам, Баал-Ариман желал только крови жертвенных животных и оставлял их плоть на потребу своим почитателям и последователям.
– Прошу тебя, сенатор, принять участие в празднестве и отведать мяса, – гостеприимно пригласил меня Атакс. – Мое положение запрещает мне употреблять в пищу плоть, но мой господин желает, чтобы его гости насладились пиршеством.
Рядом с вертящимися над углями тушами стояли потные рабы, держа в руках кривые ножи, скорее похожие на сабли. По мере медленного вращения вертелов они отрезали тонкие, как папирус, ломти мяса и складывали их на плоские египетские лепешки. Гермес посмотрел на меня умоляющим взглядом, и я кивнул. Он тут же рванул вперед, чтобы ухватить одну из этих аппетитных лепешек, и, вернувшись через пару секунд, гордо вручил ее мне. Потом бросился туда еще раз, чтобы сцапать такую же для себя. Девушка-рабыня поднесла нам поднос, уставленный чашами с вином, и я взял одну. Очень юная, явно едва достигшая брачного возраста, она была одета в эти прелестные египетские одежки, состоящие всего лишь из узкой полоски ткани, низко опоясывающей бедра, и малюсенького фартучка из шнурков с бусинами. Все остальное – немыслимое количество украшений. Подобному фасону, к сожалению, никогда не удастся пробиться в Рим.
– Прекрасное вино, – заметил я.
– Дар высокородной Береники, – пояснил Атакс.
Со времени завтрака прошло уже немало времени, так что я даже пожалел, что отклонил предложение Птолемея разделить его утреннюю трапезу. И сейчас лепешка с горячим мясом жертвенного быка оказалась очень даже кстати.
– Я так понимаю, ты уже слышал об убийстве Ификрата Хиосского?
Пророк закатил глаза.
– Да, ты совершенно прав. Весьма печальное происшествие. И кому могло понадобиться его убивать?
– И впрямь, кому? Тогда, вечером, на приеме у Береники, я заметил, что вы с ним беседовали. О чем шел разговор?
Атакс бросил на меня быстрый, острый взгляд.
– А почему ты спрашиваешь?
– Царь назначил меня расследовать это убийство. Вот я и подумал, может быть, Ификрат сказал тебе что-то, из чего можно было бы сделать вывод, что у него были враги.
Мой собеседник заметно расслабился.
– Понятно. Нет, мы с ним много встречались на разных царских приемах и обсуждали относительную ценность наших профессий и занятий. Ведь он, будучи греческим философом и математиком архимедовой школы, с большим пренебрежением относился ко всему сверхъестественному и божественному. Все это знают, он не раз говорил об этом на публике. Так что мы каждый раз продолжали наш давний, очень давний спор. Боюсь, он не сообщил мне ничего такого, что могло бы указать на наличие у него врагов, тем более способных на убийство.
Атакс поклонился, и я уже решил, что наш разговор окончен, но жрец, вздохнув, добавил:
– Однажды он сказал, что некоторые люди верят во власть богов, другие полагаются на магию. Но когда цари восточных стран желают бросить вызов Риму, они советуются с ним, потому что именно геометрия дает ответы на все вопросы.
– Весьма любопытное заявление, – заметил я.
– Именно! Я тогда подумал, что это в значительной мере очередное проявление его философского самомнения, но, возможно, это не так, а? – Атакс покачал головой, и его длинные намасленные волосы и кудрявая борода качнулись в воздухе. – Возможно, он был замешан в какие-то дела, которых философу следовало бы избегать. А теперь, сенатор, прошу меня простить – мне нужно подготовиться к вечернему жертвоприношению. Пожалуйста, оставайся здесь и продолжай наслаждаться. Все, что у нас здесь имеется, в полном твоем распоряжении.
После этих слов пророк совершил нечто, что можно назвать вычурным восточным поклоном, состоящее из каких-то волнообразных движений и взмахов руками, и скрылся где-то внутри храма. К этому времени Гермес вернулся и встал возле меня, разрывая очередную лепешку с жертвенным мясом внутри.
– Что ты о нем думаешь? – спросил я у раба.
– Он отлично тут устроился, – ответил Гермес с набитым ртом.
– Ты когда-нибудь раньше пробовал говядину?
– Только обрезки доставались, это на твоей загородной вилле было. Грубое мясо, но вкус мне нравится.