Spqr iv. храм муз
Шрифт:
Я промчался мимо царского зоопарка, перепугав львов и каких-то других хищников поменьше. При виде меня животные подняли невообразимый шум, видимо, посчитав меня отличным обедом. Рабы отпрыгивали в сторону, освобождая мне дорогу, перепуганные привидением с выпученными глазами и какой-то непонятной, таинственной ношей. Потом я разглядел впереди лестницу, ведущую к тронному залу. Птолемей, должно быть, находится где-то поблизости, и я мысленно пообещал Вакху жирного тельца в жертву, если он устроит так, чтобы царь был сейчас трезв.
Я стремительно взлетел вверх по ступеням лестницы и замер – стражники встали передо мной плечом к плечу и опустили свои копья. Но на их лицах замерло неизбежное выражение неуверенности, какое обычно появляется у солдат, которые оказываются в неожиданной ситуации.
– Сенатор Метелл из римского посольства требует немедленной аудиенции у царя Птолемея! – выкрикнул я.
Они что-то забормотали и начали переминаться с ноги на ногу; потом из тени портика позади них кто-то вышел. Но это был не Птолемей. Это был Ахилла.
– Взять этого безумца! – холодно приказал он. – И тащите его внутрь.
Ну, ладно. Все же попытаться стоило. К счастью для меня, даже парадные доспехи достаточно тяжелы. Весь путь до помещений римского посольства я держался на несколько шагов впереди бряцающих оружием и доспехами стражей. Если перед этим рабы, слуги и зеваки и прочие прихлебатели разбегались передо мной, когда я бежал к тронному залу, то сейчас они проделывали это с удвоенной быстротой, видя остроконечные стальные копья, наклоненные и направленные мне в спину.
Посольство уже виднелось впереди. Но это было не то уютное и спокойное место, каким я привык его видеть. Ступени были запружены мужчинами женщинами и детьми в традиционных римских одеждах, а перед ними – шеренга мрачных солдат, вооруженных копьями, выставленными наружу. В этот момент я был почти уверен, что обречен, но тут распознал форму их щитов – больших и старомодных овальных самнитских щитов. Это были римские солдаты, но не легионеры, а морские пехотинцы.
– Помогите! – закричал я. – Я римский сенатор!
Их копья даже не пошевелились.
– Арестовать его! – выкрикнул Кретик с верхней ступени. – Связать! И тащите его сюда! – Шеренга солдат раздалась в стороны, совсем чуть-чуть, только чтобы пропустить меня, и тут же сомкнулась обратно. Бежавшие позади меня царские стражники остановились, скрипя подкованными сапогами по мостовой. Меня схватили чьи-то руки и втащили по лестнице наверх. Вот вам, пожалуйста! Я только что удрал от смертельной опасности, поджидавшей меня в городе, но только для того, чтобы мои соотечественники взяли меня под арест! Меня швырнули на ступени, к ногам Кретика. Но свиток я по-прежнему крепко прижимал к себе.
– Заковать его в цепи! – взвизгнул Кретик. – Выпороть его! И надо бы найти жреца, чтобы он очистил этого гнусного мерзавца от скверны! – Он совершенно вышел из себя.
– Если ты попробуешь взять себя в руки…
– Взять в руки?! – закричал он, и лицо у него сделалось пурпурным. – Взять в руки! Деций, ты хоть имеешь представление о том, что ты натворил?! В городе нападают на римских граждан! Их дома уничтожают, их имущество разграблено! И все почему? Потому что ты ухитрился тайно удрать из посольства, нарушив мой приказ, и убил кошку! Кошку!!! – Я был уверен, что у него сейчас начнется сердечный приступ.
– Я спас Рим! – заорал я. – В любом случае, огромную, богатейшую часть империи!
– Хватит этих фантастических измышлений! Несите сюда цепи!
– Одну минутку. – Юлия оттерла его в сторону и вышла вперед. Лицо у нее было бледное и осунувшееся. Она опустилась передо мной на колени и вытерла мне потное лицо концом своего шарфа.
– Деций, ты действительно убил кошку?
– Нет, конечно! – ответил я. – Я же люблю этих мерзких зверьков! Это сделал Атакс. Убил и свалил вину на меня. Это он виноват в том, что горожане взбунтовались, а у меня вот тут есть улики, чтобы предать суду этих заговорщиков!
Она поднялась на ноги и повернулась лицом к Кретику:
– Так почему бы тебе не выслушать его, может, узнаешь что-то новое?
– Выслушать его! Это же именно он устроил все беспорядки! Я уже слышал его! И с меня хватит! Я отдам его под суд за измену, и его сбросят с Тарпейской скалы*! А потом тело этого предателя протащат по улицам, подцепив крюком, и выкинут в воды Тибра!
Она и глазом не моргнула. Просто стояла прямо перед ним, ее лицо было всего в трех дюймах от его налившейся кровью физиономии, и голос ее не дрогнул.
– Квинт Цецилий Метелл Кретик, если ты не выслушаешь его, у моего дяди, избранного консулом Гая Юлия Цезаря, будет с тобой серьезный разговор, когда ты вернешься в Рим.
Кретик замер и, похоже, на пару минут забыл, как дышать. Краска сошла с его лица, и он рявкнул:
– Ведите его внутрь! – и, когда мы вошли в атриум, добавил: – Излагай! Быстро и кратко! И смотри, чтобы это было убедительно!
– Это война, – выдохнул я, теряя последние силы. Тут внезапно рядом появился Гермес с полной чашей вина, да благословят его боги! Я осушил ее одним глотком. – Война с Парфией. Переворот в Египте. А это – украденный свиток.
– Свиток! – заорал Кретик. – Ты устроил мятеж и смуту из-за кошки, а теперь хочешь устроить войну из-за какого-то свитка?!
Мне все это уже надоело. Встало поперек горла. Я ухватил свиток за один конец и раскатал его по полу. Он развернулся на всю длину, заняв атриум и даже кусок коридора, явив миру прекрасный греческий почерк, четкие и изящные чертежи. Рядом рассыпались остальные документы. Я поднял чашу, и Гермес взял ее и через секунду вернул, уже наполненную. Я потянулся к рассыпавшимся документам, собрал их и вручил Кретику.