Спроси у Ясеня
Шрифт:
Сам Высокий Шеф, помощник президента Альберт Ларионов, разгадывал примерно те же загадки. Правда, формации было у него существенно больше. Например, он знал не только, как зовут всех убитых, но и как они выглядели перед смертью. И когда на стол ему легли две фотографии — Малина и Разгонова Ларионов надолго задумался.
Эти контрразведчики, соперничая друг с другом до того все запутали, что, наверно, уже сами не знают, который из двоих жив. Во всяком случае, Ларионов разобраться в этом пока не смог. Если остался Малин, не совсем понятно, будут ли его выдавать за Разгонова в ближайшее время, а вот если остался Разгонов,
Но самое интересное, понял вдруг Ларионов, что лично ему по большому счету наплевать, Малин сейчас в Лондоне или его двойник. Ведь служба РИСК разыгрывала эту пьесу не для Кремля, а скорее для ФСБ и мировой общественности. И комитет (так было привычнее называть ФСБ) устроил охоту на Малина не ради того, чтобы перед ним, Ларионовым, выпендриться. Никто из них о настоящей роли Ларионова не знает, не догадывается, и мышиная возня, развернувшаяся между Григорьевым и Горбовским, лишний раз подтверждает это.
Наверху он все организовал чисто, даже параллельная проверка через агентуру германской БНД свидетельствует о полной секретности его замыслов, а через мафиозные структуры утечка информации тем более невозможна. Там люди умеют молчать не хуже, чем в комитете, а главное — там намного проще убивать тех, кто молчать не умеет. Никаких легенд не нужно, для МВД существует магическое слово «разборка»: произнесешь его, и дело можно закрывать.
Ларионов давно поставил на криминальные структуры. Силища за ними огромная. Добавить чуть-чуть порядка, организованности, и никакая армия, никакая тайная полиция им не страшна.
Что ж, пусть пока две спецслужбы погрызутся, жаль, не удалось еще и ГРУ подключить к этой сваре. Или уже удалось? Да, вот есть данные, что два офицера с Ходынки выезжали в тот день в Раздоры. Прекрасно! Ну просто замечательно! Может, еще кого пришьют. Легче будет додать оставшихся.
«А ведь я их все равно доем», — подытожил Ларионов.
Странное ощущение возникало: словно кто-то ворожит кто-то огромный, сильный, кто-то нездешний. Или это уже бред пошел от общей усталости и нервотрепки? Кто может быть сильнее его? В этой стране — никто. А там, в какой-нибудь Америке… Да им же наплевать: Жириновский войдет в Кремль, законно избранный, или Ларионов въедет на танке. И главное, чтобы здесь оружия побольше производили и погромче кричали о войне. Не станут они ему оттуда ворожить.
А все-таки ворожит кто-то, да так загадочно, так непонятно, что страшно делается; сегодня ворожит — и ты на коне, а завтра перестанет — и где окажешься? То-то и оно, что в этой самой, как говорят любители эвфемизмов, яме.
Ну, что еще нехорошо? Поддержка Малина резидентурами Международной службы контроля? Так ведь репетиция с убийством прошла успешно: где эта поддержка, где она? Где почтенные старцы Базотти, Балаш и Спрингер? Балаш, кажется, помер, но это неважно. Все международные организации — дерьмо собачье. Никто в эту страну не полезет: ни МСК, ни Интерпол, ни Международный валютный фонд… А внутри России ему уже нет равных. Почему так решил? Да вот хотя бы последний случай.
Золтана в Завидове накрывает РИСК под видом ФСБ и при участии МВД. Великий неуловимый Золтан наконец в ловушке. Он уже бросил оружие, через минуту сдастся, но в руках
Золтан звонит и сообщает: «Объект жив. Я убил кого другого. Я арестован при участии объекта». А потом выбрасывает батарейки, стирая номер из памяти телефона. Успевает сообщить самое главное, потому что надеется на помощь. И это правильно. Если Ларионов не спасет — уже никто не спасет. Но Ларионов тоже спасать не будет. Прощай, Володя Сигалихин! Мы неплохо отдыхали вместе, но это было давно…
Высокий Шеф вдруг почувствовал, что в горле у него пересохло, и нажал специальную клавишу, чтобы принесли чаю.
Глава десятая
Зарайский позвонил уже в сентябре.
— Слушай, — начал он с места в карьер, — что нового известно об убийстве Мишки? Я хочу заняться этим делом.
Белку аж в холодный пот бросило. В первую секунду хотелось закричать: «Дурак! Нас же слушают!» Потом она смекнула, что позвонил-то Олег, инициатива его — да ведь такой отвлекающий маневр нарочно не придумаешь! И после паузы ответила нарочито печальным голосом:
— Не надо, Олежек. Это все бесполезно.
— Как это бесполезно? — возмутился Олег. — Я понимаю, Разгонов — не Листьев и даже не Холодов, но, извини, нас уже отстреливают средь бела дня, милиция разводит руками, а мы, по-твоему, должны молчать? Нет уж! Я-то знаю, любую бодягу можно распутать, если вытащить кое-кого на свет Божий.
— Олежек, правда, не надо. Я не хочу. Понимаешь, я не хочу, чтобы ты этим занимался. Мишки все равно уже нет.
«Классный получился диалог!» — подумала Белка. Она представила себе молодых офицеров в наушниках, и ей даже захотелось сесть рядом с ними, открутить назад пленку и еще раз послушать эту сценку из спектакля.
Зарайский сразу тактично переключился на другую тему.
— В субботу, — поведал он, — будет клуб. У Феди Лукошкина. Знаешь, где его книжный магазин?
— Конечно, знаю.
— Ну вот, он теперь решил возрождать былые традиции. Будет уже пятое заседание. Писатели, издатели, фэны, критики — в общем, все, кто еще жив и не забьи, что такое фантастика.
— Ты сам-то там бывал? — спросила Белка.
— Один раз. Но мне понравилось. Юность вспомнил. Так придешь? В шесть часов начало.
— Я постараюсь.
Ситуация складывалась идеально. Большая шумная компания, где все свои: внедрить агента безумно сложно, я незаметно передать информацию Зарайскому, чтобы никто ничего даже не запомнил, — пара пустяков. Белка хорошо подготовилась к той субботе, десятого сентября. Изложила подробнейшим образом все, что знала, и на компьютере получилось пятнадцать килобайт текста. В конце приписала инструкцию для связи: «Информацию получил и согласен работать — извести звонком с предложением мне сотрудничать в вашей газете. Вообще звони не часто, по телефону — только треп, о фантастике и прочем. Встречи назначай на улице в людных местах и в целом имитируй ухаживание».