Спроси у Ясеня
Шрифт:
Майкл подошел к окну и поглядел вниз — очевидно, на оставленную во дворе машину.
— Патлатый обещал держать меня в курсе. А я ему — сообщать все, что узнаю сам, намеренно или случайно. Но самый атас — слышишь, Белка, — заключается в том что сегодня утром у меня под окном стояла та же тачка которая по дороге в морг ехала за нами. Я запомнил разбитый левый подфарник у этого бежевого «жигуля». А вчера обратил внимание, потому что впереди сидели два паренька с одинаковыми бесцветными рожами и в стандартных костюмчиках. Сегодня рожи были другие, но машина та же самая. Это неприкрытая слежка. Ты понимаешь, Белка, они на меня давят, а я не понимаю, чего они хотят. Это беда. Похоже, придется просто слинять. Полетят
У Белки на глазах выступили слезы, и она сказала с трясущимися губами:
— Вот именно. Майкл, скотина, о чем ты говоришь?! Жизнь действительно дороже, но для некоторых это уже не имеет значения. Для меня — тоже.
— Извини, Ольга, ты же меня знаешь, я всегда говорю о делах. Но я прибежал сюда только потому, что хотел предупредить: не лезь в это дело, они убьют тебя, с ними невозможно тягаться.
— Возможно, — тихо сказала Белка.
— Мишке это уже не нужно!
— Нужно, — упрямо сказала Белка.
— Идиотизм, — проворчал Майкл и закурил очередную сигарету.
— Спасибо тебе большое, Майк, — проговорила вдруг Белка. — Ты очень много для меня сделал.
— Да иди ты! — отмахнулся Майкл.
— Нет, действительно, я даже не ожидала, что ты так быстро все узнаешь.
— Я сам не ожидал.
— Скажи мне это имя, Майк. Пожалуйста.
— Какое имя?
— Ну, того источника, который Шайтану про ГБ сооощил.
— Белка… Ольга… Да ты с дуба рухнула! Я тут сижу трясусь из-за того, что сам узнал про это, а ты хочешь чтобы я пустил информацию дальше.
— Ты уже пустил ее, Майк. Сказал «а» — говори «б». Это же смешно. От одного произнесенного вслух слова ничего не изменится. А мне теперь уже все равно. Я не боюсь ни ГБ, ни мафии. И если ты не скажешь, я позвоню Количу, я найду Патлатого, я до Шайтана доберусь, до Кльцина, до Клинтона, до черта лысого доберусь! Ты понимаешь?
Майкл закурил следующую сигарету от предыдущей и надолго задумался.
— Хорошо, — родил он наконец, — только учти: нигде никаких ссылок, ни на Колича, ни на меня, ни даже на Патлатого и Шайтана. Ну и, разумеется, если с кем-то из них встретишься, я тебе ничего не говорил.
— Ты что, меня за идиотку держишь?
— Нет, просто ты впервые лезешь в такое дело и должна знать общий принцип — как можно меньше трепать языком. Это не потому, что я боюсь за свою шкуру, хотя и поэтому тоже. Это потому, что хуже будет всем, в первую очередь тебе. Ты будешь сегодня на Петровке. Не нервничай. Менты в этой истории пешки, если, конечно, там будут настоящие менты. Но в любом случае коси под дурочку. Пусть даже они поймут, что ты косишь, — все равно коси! Ни одного лишнего слова! Ты поняла?
— Я поняла, Майк. Успокойся.
Он вскочил, подбежал к окну, долго смотрел во двор, на свою машину. Ничего подозрительного, очевидно, не заметил и вернулся к столу. Вырвал из записной книжки листок. Быстро написал одно слово и подсунул бумажку под вазочку с печеньем.
— Шиза поперла? — спросила Белка.
— Шиза грызет постоянно, — ответил Майкл залихватски, словно это был отзыв на пароль. Потом добавил: —Я передумал, Белка. Я не скажу тебе этого имени. Не могу. И не звони мне. Это очень серьезно. Я сам свяжусь с тобой. Пока.
И убежал как ошпаренный. Белка взяла маленький листок и прочла: «ЗОЛТАН». Потом смяла записку, положила бумажный комочек в рот и, тщательно разжевав, проглотила. Запила эту гадость глотком кофе, села на стул и застыла от ощущения нелепости, беспомощности и страха. Тихо пооявился кот Степан, вспрыгнул на кухонный стол и подойдя вплотную, начал «бодаться» — терся своей головой о лоб и щеки Белки. Внизу, во дворе, хлопнула дверца и взревел мотор.
А на Петровке все было достаточно скучно. Она косила не столько под дурочку, сколько под убитую
От Петровки до Бронной минут десять ходу, но Белке казалось, что она пересекла всю Москву. Ноги уже еле передвигались, когда она поднялась на четвертый этаж, открыла ключом дверь и, войдя в комнату, упала на диван. Курить не хотелось. Пить не хотелось. Есть тоже не хотелось. И звонить никому не хотелось. Ничего не хотелось.
Глава шестая
В воскресенье, двадцатого, оставив Вербу в деревне с — Разгоновым, Тополь выехал в чисто поле, где его вместе с «Ниссаном» подобрал транспортный вертолет и доставил на тверскую базу РИСКа. Теперь он уже не считал расходов на перелет. После абсолютно непонятного расстрела на дороге время уплотнилось до крайности. Четверо сильно побитых при захвате обезьяноподобных громил — одному даже сломали руку, слишком медленно до него доходило, что сопротивление бесполезно, — отказывались давать показания. Решающую часть допроса следователь Валя Каблуков провел, не дождавшись Тополя. Старший среди бандитов, почувствовав, что имеет дело не с милицией, вначале попробовал запугать, а потом стал торопиться чем окончательно вывел из себя опытного чекиста начинавшего службу еще при Андропове. Валька передумал предъявлять уркам документы ФСБ, от которых скорее всего толку не будет, а повел такой разговор:
— Ты видел «вертушки», на которых вас сюда доставили. Так это мы не у Красной Армии напрокат взяли — это наши. Догоняешь помаленьку? Мы твою группировку вместе с твоим шефом завтра купим и продадим три раза. Ты понял, падла? Можем и тебя на работу взять, если быстро расколешься, а если нет — будешь гнить в тюряге до конца своих дней.
— В какой тюряге? — не очень поверил громила.
— В какой тюряге, узнаешь сегодня вечером, туда лететь далеко, — заявил Валька на свой страх и риск, еще не согласовав действий с Тополем.
Однако Тополь, быстро оценив обстановку, дал «добро» на далекую тюрягу, связался с соответствующим региональным филиалом службы ИКС, лихих бойцов побросали обратно в вертолет, в Москве упаковали в мешки и большим грузовым лайнером отправили в Джакарту. Там мешки распаковали и в лучших традициях всех времен пересадили тверских ребят в трюм небольшой ржавой лоханки, уже забитый ими же подобными, но очень разнолистными людьми, ни слова не понимающими по-русски. Конвоиры были подозрительно раскосыми и с незнакомыми автоматами в руках. Ну а пальмы на крошечном экваториальном острове, и мрачный замок, и тяжеленные готические двери, как в хорошем банке, и темные, подвалы с плесенью на стенах и водой на полу дополнили впечатление. Хватило одной ночи, утром к ним зашел человек, говорящий по-русски и через несколько часов Тополь в деревне Заячьи Уши знал все, что знали эти четверо.