Спроси у Ясеня
Шрифт:
— Госбезопасность! Не стрелять!! Госбезопасность!!!
А потом поднял руку и пальнул в небо красной сигнальной ракетой. Тут-то ему и сделали дырку в предплечье.
Ошалевшие омоновцы ничего не слышали, они сами орали: «Сдавайтесь, бандиты, вы окружены!» — или что-то вроде этого. И непрерывно стреляли, не жалея боезапаса.
Точку в этой истории поставил Кедр, связавшийся по рации Москву с региональным управлением по борьбе организованной преступностью, а уже оттуда ментам по рации дали отбой. Однако один из них, самый горячий, успел рвануться на штурм дома, не дождавшись приказа о братании с предполагаемым противником. Встретил этого штурмовика наш Виталий и в темноте был немного неосторожен. Омоновец напоролся на собственный штык-нож. Виталию
Проводили милицию без почестей, но сдержанно: не до них было. При других обстоятельствах могли бы и оплеух навешать, чтобы помнили барскую руку. В прежние времена милиционеры при слове «госбезопасность» сразу навытяжку становились, а нынешние разболтались, собаки. Но, честное слово, в тот момент не до них было.
Григорьев позвонил сам. Невзирая на ночное время. И долго разговаривал с Горбовским о давешнем нападении на малинский, то бишь мой «Ниссан». Выяснились забавные для меня подробности. Оказывается, задержанные службой ИКС четверо бандитов признались в нападении на машину по заданию лидера тверской группировки Шайтана. Сами боевики, конечно, и знать не знали, кто сидит внутри «Ниссана», им таких вещей по определению знать не надо, а Шайтан, очевидно, что-то знал, потому что боевики были предупреждены о бронестеклах и оружие взяли соответствующее. (Могли ли они знать, бедняги, какие именно бронестекла им попадутся?) Связь Шайтана с Золтаном была отслежена и доказана давно, и сведения об этом еще неделю назад были переданы руководству Б по спецканалам. Горбовский с Григорьевым обсудили достоверность этой информации, и последний вынужден был признать, что Шайтан действовал по наводке Золтана. Юмор ситуации заключался в том, что оба знали наверняка: это совсем не так. Горбовский еще накануне обьяснил мне, что Шайтан пытался убрать нас, считая сотруниками спецотдела ФСБ, направленными в область для борьбы с его командой. И Золтан тут был совершенно не при чем. Григорьев тем более был уверен, что Золтан натравливал тверскую группировку на ИКС, по той простой причине, что профессиональный киллер Мясорубов один раз уже убивал хозяина этой машины — этого «Ниссана» с желтым номером. Допустим, он знать не знал кто такой Малин (очевидно, так и было), но он прекрасно помнил его машину и не мог отдать приказ Шайтану мочить наследников, друзей или хотя бы просто сотрудников убитого. Такой приказ означал бы явную подставку. Григорьев понимал это. А об убийстве Малина руками Золтана он знал. Точно — знал. Это уже было на уровне чутья. Тут и у Тополя, и у меня ощущение было одно и то же. Даже психолог Кедр, даже эмоционально чуткая Верба не сказали бы наверняка, отдавал ли сам Григорьев приказ о физическом уничтожении Ясеня или ему просто вовремя сообщили о свершившейся акции, но в одном сомнений не было ни у кого: он знал, что Ясеня убили (точнее, должны были убить, а потом доложили об исполнении).
Теперь, когда всем и все стало ясно, дальнейший разговор двух генералов, обладавших непредставимой для нормального человека властью, походил уже просто на изящную шахматную партию, на этакий обмен любезностями между двумя уставшими от борьбы гроссмейстерами. Они говорили как бы ни о чем, и Григорьев словно бы совершенно между прочим поинтересовался, что такое случилось на объекте в тот момент, когда прервалась связь.
— Какие-то левые мужики понаехали, пытались захватить объект, — в тон ему небрежно сообщил Тополь.
— Кто именно? — уже более заинтересованно спросил Григорьев.
— А мы не успели разобраться, — очень серьезно и грустно ответил Тополь. — Они все были в штатском и без документов. Может быть, это чекисты, может, ГРУ, а может, и «Черный сентябрь». Мы их всех уже перебили для спокойствия, а тела сбросили в Дойбицу. Это такая речка. Впадает в Шошу. А Шоша впадает в Волгу. А Волга впадает в Каспийское море. С нашей стороны потерь нет.
— Что ты несешь, Горбовский?! —
— Шучу, — сказал Тополь невозмутимо. — Это был ОМОН. Областной. Накладочка вышла. Жертв нет. Двое раненых. Но мы уже все вопросы сняли. Осталось вам рaзузнать какого черта спецобъект ГБ охраняет областная ОМОН.
Григорьев замолчал надолго. Он даже на шутку не обиделся. И вот тогда я окончательно понял, осознал, как говорится кто такой Тополь. Он мог себе позволить вот так шутить с самим Григорьевым и, наверно, с руководителем Администрации президента — тоже, быть может, и с самим президентом. Это было всерьез. Это было на самом деле.
— Мы разберемся, Горбовский, — проговорил наконец Григорьев. — Позовите Малина.
— Малин занят, — сказал Тополь жестко.
— Ну, пусть тогда он позвонит мне завтра утром, — бросил Григорьев, явно собираясь повесить трубку, ни с кем не попрощавшись.
И, прежде чем связь прервалась. Тополь успел ответить, оставив последнее слово за собой:
— Если сможет.
А Кедр добавил уже под гудки отбоя, впрочем, давая себе отчет в том, что слова его будут услышаны в соответствующих инстанциях:
— И если будет кому звонить.
Потом мы улыбнулись друг другу и вышли на улицу, чтобы расслабиться. Закурили все, даже Кедр, который вообще-то не курил в тот период.
— Думаешь, его уберут? — спросила Татьяна.
— Кого, Золтана? — переспросил Кедр.
— Да нет, Григорьева.
— Могут. Но скорее всего не сегодня. Григорьев, конечно же, играет против нас, но существуют три варианта. Первый: против нас работает ФСБ. Это тривиально, потому что очевидно. Мы сами работаем против ФСБ, а их контора просто защищается. Григорьев — один из них. Второй вариант: Григорьев ведет свою игру, создавая внутри ФСБ мощную оппозицию службе ИКС. И, наконец, последнее: Григорьев работает на некую третью организацию, возможно, даже не подозревая об этом.
— Я склоняюсь к последнему варианту, — выбрал Тополь — хотя он и самый скверный для нас.
— Да, — согласилась Татьяна и добавила, как бы уже ни к кому не обращаясь: — Григорьев работает на Седого. Это же ясно как Божий день.
Тополь даже не стал комментировать, эту реплику, а Кедр произнес тихо:
— Это не конструктивная гипотеза, Танюшка. Все равно речь идет о некой третьей организации, назовем мы ее службой Игрек, бандой Седого или слугами дьявола.
— Но ты чувствуешь здесь присутствие третьей силы психологический ты наш? — спросила Татьяна.
— Да, мне это тоже кажется наиболее вероятным.
— Тогда давайте принимать решение, — резюмировал Тополь. — Наше редкое единогласие позволит сделать это быстро.
— Решение предельно простое, — поведал Кедр, — уматывать отсюда как можно скорее. Мы приехали сюда первыми, Золтан — вторым, менты — третьими. Но, уверяю вас, не последними. Скоро здесь будут ребята из ФСБ, ГРУ, ЦРУ и, честное слово, если мы тут засидимся, то дождемся палестинской разведки «Фарах» или дудаевской службы безопасности. Надо уматывать. Второе. Ясень отлично прошел первый этап испытаний. Я бы сказал: удивительно гладко. Я считаю, что в связи с этим его надо как можно скорее убирать от дел. На месяц. А может быть, месяца на два. От греха. Легенду подготовим. И пусть учится. Пусть бумаги изучает. В языках натаскивается. А на оперативку не надо больше. Ну не искушайте судьбу, мужики и дамы! Ну не надо! Кто-то против?
Я еще не очень понимал, о чем речь, но я не был против. Потому что я не хотел на оперативку. Я просто элементарно хотел жить. И мечтал отдохнуть. Я еще в той прежней жизни отдохнуть собирался — и вот, пожалуйста, отдохнул. Конечно, задуманный роман писать теперь было поздно. За каких-нибудь два дня картина существующего вокруг мира преобразилась сильнее, чем за минувшие десять лет. Но я уже был готов писать новый роман, абсолютно новый и страшно интересный для всех трудящихся и прочих граждан моей безумной страны. Только я боялся, что у меня теперь совсем не будет времени на литературную работу. А жаль.