Спрятанная принцесса

Котенко А. А.

– Как тебя наказывали, когда ты был маленьким? – вдруг спросила она. – Кнутом?

Он хрипло засмеялся и покачал головой:

– Это не наказание.

– Хуже?

– Меня вообще не наказывали. По крайней мере, делали это не так, как ты представляешь.

– Никогда? – удивилась Мадлен.

– Отец бы просто убил меня за ошибку.

Мадлен обняла подушку и всхлипнула. Он испугался, что она заплачет.

– Во всяком случае,

я так думал. Наверно, только мальчишеский страх.

– Ты хороший лжец.

Вернувшись к кровати, он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал ей пальцы.

– Одевайтесь в дорогу, моя королева.

Джуно все устроил. Пожилой жрец был верным человеком, тоже из рода Найтона, дальний родственник, нашедший пристанище среди холмов рядом с озером. Семейство Найтона было уничтожено или рассеяно, замки разорены, деревни сожжены. Оставшиеся в живых скрывались, но их объединяла ненависть к де Фрогу, жажда мщения и верность отпрыску последнего из рода. Однако сам жрец нигде не показывался, не хотел, чтобы его видели и узнавали, не хотел лишних осложнений. Жрец отпустил грехи женщине в вуали, провел над ней ритуал, не задавая неподобающих вопросов о том, кто она и почему тут живет. В последний момент, когда Джуно, стоявший в тени высокой храмовой двери, подал ему знак, Форту задержал ее.

– Когда будешь отпускать грехи, не говори, что мы с тобой не венчаны. Не делай такой ошибки. Мы женаты пред лицом Единого и остальных богов. У тебя нет обязательств перед де Фрогом.

Он прикусил язык. Ведь ему она тоже не давала согласия. Мадлен молча склонила голову. В черной одежде, с закрытым лицом, она могла сойти за какую-нибудь вдову из окрестностей, пришедшую оставить жертвы во спасение души мужа. Она несла священнику корзинку яиц, на дне которой лежала золотая монета. У Рэя-Форту вдруг возникла безумная мысль упасть перед ней на колени, умоляя не покидать его. Она вернется чужой, снова невинной, какой была, когда они встретились. Она может все забыть или не захочет вспоминать. Его обуяло желание посадить ее в лодку силой и поплыть обратно в замок, где он навеки станет ее слугой и защитником.

Стоя на берегу озера в зарослях камыша, скрытый нависшими ветвями оливкового дерева, он смотрел, как она идет к старому невысокому храму. Вспомнил его внутреннее убранство, каменный пол, тяжелые колонны, разрисованные бело-красными зигзагами, уходящими вверх, к неясным мелким божкам, которые с улыбкой глядели на середину алтаря.

Теперь он стоял тут изгнанником. Когда Мадлен подошла к двери, Форту отвернулся.

Если она не вернется, он сам пойдет за ней, и престарелый жрец его не остановит. Вероятно, так и следовало поступить. Тогда никто уже не мог бы сказать, добровольно она терпела его общество или он ее принудил к этому.

Над вершинами гор начали собираться облака. Форту прыгнул на борт лодки, проверил их поклажу: одежда для путешествия в горах, немного денег, мешочек с трутом, дорожные посохи. Джуно стоял на страже у входа в храм.

Она вышла намного раньше, чем он предполагал. Вместе со жрецом, который держал корзинку и что-то ей говорил. Покачав головой, она почтительно коснулась его рукава, и быстро пошла к Форту.

Он спрыгнул на песчаный берег и жестом приказал Джуно удалиться.

– В чем дело? – резко спросил он, когда она вошла под тень оливы.

Мадлен откинула вуаль и посмотрела на него.

– Я подожду отпускать грехи.

– Подождешь? Но такого случая больше не будет, – прошипел он. – Где-нибудь в другом месте я не смогу гарантировать безопасность.

Жрец глядел на нее, стоя в ожидании у храма. Форту догадывался, с какой настойчивостью тот убеждал девушку облегчить душу.

– Я понимаю, насколько это трудно, – уже более мягко сказал он. – Но жрец тебя не знает и не узнает никогда.

– Я не стыжусь. – Мадлен вскинула подбородок. – Я буду ждать тебя.

– Меня?

– Я знаю, ты не можешь. Пока. Но я буду ждать, когда и тебе отпустят грехи.

– Почему? Я считал, ты хочешь именно этого.

– Потому что я думала… думала… – Мадлен посмотрела в сторону озера, на облака. – А вдруг что-нибудь пойдет не так? Вдруг нас убьют?

– Тем более. Это смертные грехи, ты знаешь. Тебе грозит проклятие Злого Бога.

– И отлучение от богов даже за общение с тобой. Я спросила его, и он мне так сказал.

– Ты спросила его?

– Я не сказала твое имя. Просто спросила, как будто сомневалась.

Форту стиснул зубы.

– И он правильно ответил. Но ведь мы женаты, следовательно, ты можешь общаться со мной без наказания. Я сам интересовался подобными вопросами.

Мадлен посмотрела на него. Да, жена не должна избегать собственного мужа, это правда.

– Мы женаты, – упрямо повторил он. – И получим благословение в храме, когда сможем. Нельзя откладывать другое. Тут исповедник, ты хотела получить отпущение грехов… нельзя откладывать!

– Я подожду. – Она улыбнулась, словно знала тайну, неизвестную ему.

– Мэд! В опасности твоя бессмертная душа. – Ее легкомыслие почему-то раздражало Форту.

– Ты что, жрец, чтобы тревожиться о моей бессмертной душе?

– Нет, к счастью. Но обитель Злого Бога – далеко не самое чудесное место за Краем, чтобы ты могла с улыбкой говорить о нем. Я не хочу подвергать тебя опасности проклятия. Не обременяй мою совесть и этим.

– А я не хочу попасть в райские земли, зная, что тебе туда нет дороги. Поэтому я подожду.

– Мэд! Риск…

– Да, я прекрасно понимаю. Но я решила. Я буду скучать по тебе после смерти. За Краем. Я буду горевать.

Он безмолвно покачал головой. Если бы она предложила ему несметные богатства, города с золотыми башнями, протянула бы на ладони звезды, солнце и луну, он бы мог говорить. Но сейчас – нет. Она будет скучать по нему. Она будет горевать по нему. Она не понимала, чем рискует. Он читал поэмы, божественные гимны и проповеди об этом, изучал страшные фрески с изображением обители Злого Бога. Ради него она ставила на карту спасение своей души… Ему казалось, что он сейчас умрет, где стоял, просто от замешательства. Форту положил руку на кинжал, чтобы ощутить нечто понятное, надежное.