Спрятанная принцесса

Котенко А. А.

– Ты так считаешь? Но то был молодой человек с двумя нагруженными мулами, слугой и монетами, запрятанными среди мешков лука. – Ыгр пожал плечами. – Единый свидетель, мы не причинили ему никакого вреда, и он пошел своей дорогой. – Он улыбнулся. – Домой, полагаю, ибо средств на путешествие у него поубавилось. Эта молодежь слишком много времени проводит в тавернах, а?

– Поосторожнее с этими деньгами, мой друг, – предупредил Форту. – Сплав плохой, как тебе известно. А если тебе по душе хорошее илонское серебро, которое везде имеет хождение без всяких сомнений,

то мое предложение остается в силе. Пусть будет полторы тысячи монет.

Ыгр, казалось, обдумал его слова и покачал головой.

– Устал я, – медленно произнес он. – Устал от такой жизни.

Форту промолчал. Рядом с Ыгром он выглядел юношей, будто возраст не мог оставить на нем следов.

– Этого недостаточно, – сказал тот. – Нас тридцать человек. Трое делят половину, остальное на всех. Даже если это полторы тысячи монет, после дележки каждому достанется… нет, мало. – Ыгр тяжело вздохнул, глядя на свои мозолистые ладони. – Я устал, друг мой. Устал от сырой постели, от оружия, которое всегда у меня в руке.

– Тогда скажи, чего ты хочешь.

– Не так уж много. Хорошо устроенный дом в городе. Дриаду для мягкой перины. И мира.

– Ты изойдешь слезами после шести месяцев такой жизни, – проворчал Форту.

– Нет.

– И чем будешь заниматься? Есть, спать, ублажать дриаду и нагуливать жир? Ты еще не старик. Оставь это до того дня, когда ослабеешь умом и не сможешь придумывать мошенничества, чтобы заработать себе на завтрак.

– Мошенничества?

– Вот именно. Мне известны желания твоего черного сердца. Отложи тогда илонское серебро. – Форту кивнул на ящики. – Что ты задумал ограбить?

– Ты всегда на шаг впереди меня, эльф, – улыбнулся бандит. – Вот и скажи мне.

– Я пока недостаточно осведомлен. Есть гравировальная форма, не дошедшая до монетного двора. Где она? У кого? Часто ли монеты вывозятся из Милагро?

– Они не вывозятся. Мальчишку направили с севера. Он говорил, его отец главный тут на рудниках, если ты можешь этому поверить. Зовут Гуфр или что-то в этом роде. Похоже, плоукровка какой-то.

Форту вдруг снова положил монеты на ладонь.

– Ты задумал вымогательство?

– Нет. Почтенный Гуфр наверняка отправит меня в тюрьму, если я попытаюсь. Кто поверит мне, преступнику, а не приближенному Фрэнка де Фрога?

Форту долго смотрел на него, затем обласкал взглядом Мадлен с головы до ног и улыбнулся ей.

– Тем не менее дело многообещающее, – сказал он Ыгру. – Да. Полагаю, мы сможем предъявить обвинение.

Из темноты за пределами лагеря донеслись крики, возня. Ыгр отскочил в сторону, Форту последовал за ним. Мадлен тоже поднялась, увидев большого белого котёнка, который прыгал вокруг людей, вышедших на свет из-за деревьев. Они толкали впереди себя какого-то человека. Она поняла, что это Кир, когда тот посмотрел на Форту и упал перед ним на колени.

Котенок подбежал к Мадлен, прыгал на нее, пачкая грязными лапами ее юбки и игриво трепеща крылышками. Она лишь прижала его к себе, с тревогой глядя на сгорбившегося юношу.

– Ричи! – резко произнес Форту.

Юноша покачал головой, склонившись лбом прямо в грязь.

– Сбежал, господин.

Орки молча столпились вокруг. Даже женщины прервали работу, все замерли, слышались лишь треск костра и сдавленные рыдания Кира.

– Что произошло? – Лицо Форту превратилось в маску, черные глаза – в лед.

– На пересечении с тропой, ведущей в Сиде, ночью, – ответил Кир, не поднимая головы. – Мы нашли убежище в сельском доме. Ребенок Изис плакал, я подумал, его надо согреть. Время у нас было. Хозяйка оказалась добрая. Мы поели. Господин… я уснул… не заперев его.

Форту схватил его за волосы, дернул голову назад и вниз.

– Ты нашел его?

– Я старался. Я потерял его след на окраине города. Он там, как я думаю. Я велел его отыскать и пришел сюда.

– Ты помолился?

Лицо юноши помертвело. Он прижал обе руки ко рту, словно в отчаянной молитве. Мадлен отпустила котенка, увидев, как Форту потянулся за кинжалом. В его взгляде не осталось ничего человеческого. Кир закончил молитву и вздохнул. Тело у него расслабилось, будто он заснул с откинутой головой. Лицо Форту изменилось, пальцы сжали рукоятку, и он выхватил кинжал.

– Нет! – крикнула Мадлен, шагнув вперед. – Отпусти его.

Все молчали. Дым костра медленно плыл над землей и поднимался среди деревьев к небу. Краем глаза она заметила, что орки смотрят на нее, однако не выпускала из виду Форту. Он стоял, как изваяние. Безжизненное лицо, невидящие глаза. Потом толкнул голову Кира вперед и отвел кинжал.

– Принцесса. – Холодно поклонившись, Форту вложил оружие в ножны и ушел.

– Кто она? – немея, спросил Ыгр, остановив взгляд на стоявшей, словно изваяние черноволосой женщине с необычного цвета глазами.

После того как Форту покинул лагерь, никто с Мадлен не разговаривал. Но когда на рассвете он вернулся, орки стояли вокруг черного кострища, глядя на нее с почтительным благоговением на заросших лицах. Такое выражение они видели у Кира, когда тот на коленях полз к ней, чтобы поцеловать грязный подол юбки.

– Она тот человек, кто может подарить вам прощение, когда займет свое место в Милагро, – ответил Форту. – Или прикажет заковать вас в кандалы и повесить за воровство на городских воротах.

Ыгр подошел к ней и, обнажив голову, преклонил колено. Его кольчуга звякнула, когда он коснулся земли. Все его товарищи сделали то же самое.

– Принцесса, – сказал он. – Да простят меня Единый и ваша светлость! Я не знал.

Такая почтительность привела Мадлен в замешательство.