Спящая красавица
Шрифт:
Как только экипаж остановился у дома, Оделла выскочила наружу и, пробежав по высоким ступенькам, постучала в тяжелые двери.
Их открыл лакей, который служил здесь еще с тех пор, как был мальчиком. Оделла, увидев его, радостно протянула ему руку.
— Джеймс! — воскликнула она. — Я так надеялась, что вы будете здесь!
— Разрази меня гром, если это не ее светлость! — сказал лакей с явным удовольствием. — Я слышал, что вы вернулись в Англию.
— Я вернулась в Англию, а теперь возвращаюсь домой! — ответила
То же самое она сказала старому дворецкому, который спеша пришел из кладовой.
— А мы все гадали, когда вас увидим, миледи, — сказал он. — Мы думали, что вы слишком заняты в Лондоне всякими развлечениями и вам не до нас!
— Все, что я хотела, это приехать домой! — ответила Оделла.
Она не стала тратить зря время на разговоры.
Велев дворецкому расплатиться с извозчиком и позаботиться о Гетси, она побежала к конюшням.
Грумы восторженно приветствовали ее, но Оделла больше всего стремилась увидеть Стрекозу.
Лошадь радостно заржала, услышав голос хозяйки.
В считанные мгновения дверь стойла была открыта, и руки Оделлы обвились вокруг лошадиной шеи.
— Я скучала без тебя! Я без тебя скучала! — воскликнула она. — О, милая Стрекоза, тебя не обижали? Ты не забыла меня?
Было очевидно, что она не забыла.
Стрекоза была так же рада видеть Оделлу, как и Оделла ее.
Оделла велела оседлать ее через час и подозвала Эйба, старшего конюха, который учил ее ездить верхом, когда она была еще совсем маленькая.
Она сказала ему, что ей нужна его помощь, но, когда объяснила зачем, он нахмурился.
— Я убежала из Лондона, Эйб, — вздохнула Оделла. — И хочу скрыться, чтобы в течение некоторого времени никто меня не нашел.
— Вот как? — Старый конюх почесал в затылке. — Плохая затея, миледи. Ее светлость очень рассердится.
— Я понимаю, — ответила Оделла. — Но я должна это сделать, и мне нужно, чтобы вы мне помогли.
Видя, что Эйб все равно колеблется, Оделла добавила:
— Если вы хотите знать правду, ее светлость желает выдать меня замуж за человека, к которому я не испытываю никакой симпатии и который на всю жизнь сделает меня несчастной!
По выражению его лица она поняла, что он не одобряет затею ее мачехи.
— Плохо дело, миледи. Это все потому, что вы слишком долго не были в Англии.
— Наверное, Эйб, — сказала Оделла. — Но вы же знаете ее светлость — она бы даже слушать меня не стала.
Губы Эйба сжались в полоску.
— Так что вам нужно, что бы я сделал, миледи? — спросил он. — Я знаю вас всю вашу жизнь и не хочу, чтобы вы были несчастной. Уж скорее я дам себе ногу отрезать!
— Я буду очень, очень несчастна, если сделаю то, чего требует от меня ее светлость, — заверила его Оделла.
После этого Эйб согласился на все, что она хотела.
Он отвез ее к нянюшке, пообещав, что на любые вопросы
— Мне крайне неприятно, что приходится заставлять вас лгать, Эйб, — сказала Оделла, — но это ненадолго; а когда я вернусь в Лондон, все, возможно, изменится к лучшему.
И добавила, тяжело вздохнув:
— Но я должна где-нибудь скрыться и знаю, что с нянюшкой я буду в безопасности.
— Еще бы! — решительно сказал Эйб. — Мы сделаем все, как вы говорите, миледи. Но если ее светлость докопается до правды, мне придется несладко!
— Если что-то случится, клянусь, я вас найму лично и заведу свою собственную конюшню, — горячо сказала Оделла.
На лице Эйба она увидела удивление. Он, во всяком случае, еще не слышал о ее богатстве.
— Вернувшись в Англию, я узнала, что мама оставила мне кое-какие деньги, так что я обещаю вам, Эйб, что никто, кто служил у нас, когда мама была жива, не должен тревожиться о будущем и бояться, что останется без работы и без гроша.
Эйб ничего не сказал, и Оделла добавила:
— Только, пожалуйста, пока не распространяйтесь об этом, хотя потом все равно все узнают.
— Мне вы можете доверять, миледи, — уверил ее Эйб. Объяснив ему точно, что ей от него нужно, Оделла пошла назад к дому.
Там ей был уже приготовлен завтрак. Старый дворецкий извинялся и говорил, что она застала всех врасплох, но обед будет лучше.
— Госпожа Банке просила обязательно передать вам, что она очень старалась, — сказал он.
Так много людей хотели ее увидеть, что Оделла решила отложить поездку к нянюшке до следующего утра. Она точно знала, где ее можно найти: пока Оделла была во Флоренции, они все время переписывались.
Сначала, сразу после того как ее уволили, она поступила гувернанткой в посольство. Но она не была счастлива в Лондоне. Полгода назад няня Оделлы ушла из посольства. Сестра маркиза Транкомба попросила ее позаботиться о ее маленькой дочери на то время, пока она с мужем будет за границей.
Замок маркиза находился приблизительно в шести милях от Шэлфорд-Холла. Оделла могла представить, как радовалась ее нянюшка, вернувшись в те места, которые она хорошо знала.
Оделла смутно помнила последнего маркиза — уже глубокий старик, он был дружен с ее родителями.
Отец и мать Оделлы часто о нем говорили.
Как-то раз, когда она была еще маленькая, ее пригласили на детский праздник в замке Комб.
Сын маркиза, который теперь унаследовал титул, насколько она сейчас помнила, там не был.
Позже он покинул Оксфорд и со своим полком вообще уехал из Англии.
В письмах нянюшка с восторгом отзывалась о замке.
По ее словам, это был очень большой и удобный дом, а детские — в точности такие, какими она хотела их видеть.
Она писала: