Спящий дракон
Шрифт:
– В стойку, в стойку, малышок! – Шуорд танцующей походкой двигался к нему. Санти сделал шаг навстречу и рубанул воздух.
Шуорд едва коснулся клинка клинком – и сабля вырвалась из руки Санти. Юноша отпрянул, поднял оружие. И снова воин вышиб у него саблю. Раз за разом Шуорд повторял одно и то же движение, и каждый раз Санти оказывался обезоружен.
– Кланяйся, малышок! Кланяйся! – смеялся Шуорд.
Вокруг опять собрались солдаты. Все что угодно, только бы не оплывать потом под жгучим солнцем.
Каждое падение сабли сопровождалось
– Знак доблести! – рассмеялся Шуорд.– Теперь каждый твой удар будет отмечаться так.
Санти рассердился. Больше того, он перестал бояться стали, перестал бояться десятника.
«В конце концов, он слишком хороший воин, чтобы меня убить!» – подумал юноша. И прыгнул вперед…
Очнулся юноша лежащим на мокром песке, лицом к белесому небу. Он был весь мокрый: кто-то облил его водой. Громоподобный хохот зрителей сотрясал воздух. Голова гудела. Санти потрогал рукой макушку и обнаружил там быстро растущую шишку. Собрав все силы, юноша встал, но, чтобы не упасть снова, ему пришлось опереться на саблю. Новый взрыв хохота потряс воздух.
Шуорд исподлобья поглядел на окруживших их солдат. Глаза десятника наливались кровью. Он и Санти были окружены гыгыкающими, хлопающими себя и соседей здоровенными парнями, которым сам Равахш за приятеля. Низкорослый десятник переводил взгляд с одной гогочущей ряшки на другую, и Санти увидел, как набухают жилы на его коричневой шее.
– Ублюдки! – вдруг заревел Шуорд. Да так, что Санти вздрогнул: не ожидал, что у десятника такой мощный голос.– Паскудные выблядки хуридских шлюх! Ну, что стонете, как беременные жабы? (Тут он был неправ: солдаты перестали ржать и даже подались немного назад.) Ну, кто из вас молодец? Ну, выйди! Если я не вышибу тебе меч первым ударом, можешь отрезать мне яйцо! А вышибу – отрежу оба! Ну, выйди, кто не трусит? Ну, что ж вы не гогочете, помет облысевшей овцы!
Он упирался взглядом то в одного, то в другого, но воины прятали глаза, смущенно переминались с ноги на ногу. Да, они были бойцы. Да, они не знали страха. Но, великий Тур, они знали Шуорда! Тихо-тихо разбрелись они, кто куда, и Санти с десятником остались вдвоем. В глазах у юноши уже не двоилось. Шишка на голове болела, но не больше, чем кисть правой руки. Он был готов продолжать, но Шуорду надоело возиться с ним. Он взмахнул оружием – и сабля Санти взлетела в воздух. Шуорд поймал ее левой рукой, прямо за клинок, перехватил.
– Все, малышок! – сказал он.– Иди поиграй.
– Можно мне еще как-нибудь…– нерешительно попросил Санти.
– Поглядим.
– А можно я немного посмотрю?..
Воин пожал плечами:
– Смотри. Ты человек… вольный! – и ухмыльнулся.
Санти перелез через оградку и уселся в тени. Послюнив палец, он стер кровь с живота.
Шуорд, подвижный, как капелька ртути на гладком столе, снова вращал мечами. Какими легкими казались они в его руках!
VI
«Одни рождаются магами, другие ими становятся. Но никому магический дар не дается просто так. И ни один маг не властен отказаться от своего дара. Посмей он – и трижды проклянет судьбу, прежде чем умереть. Маг вправе выбрать лишь одно: отдаться ли алчущим Силы или примкнуть к братству Света. Или же выбрать одиночество. Но иным не дано и этого выбора».
Парда закончила пить и одним прыжком вымахнула на заросший жесткой травой берег. Обрадованный детеныш заплясал вокруг. Санти направил парду вдоль озера. Они обогнули его с левой стороны, двинулись напрямик, через голубой луг, усыпанный желтыми цветами.
На траве, скрестив ноги, сидели две девушки. В пяти шагах от них, в деревянном станке брюшками вверх были привязаны четыре темно-зеленых паука, каждый – размером с кулак. Четыре почти невидимые нити протянулись от них к бамбуковым палочкам в руках девушек. Между пауками и девушками стояло глиняное корыто с жидкостью. Все четыре нити протягивались сквозь погруженные в жидкость кольца.
Девушки непринужденно болтали, а пальцы их неутомимо наматывали паутинный шелк. При появлении Санти они мгновенно умолкли, переглянулись и захихикали.
Юноша подъехал поближе. Детеныш подбежал к корыту, ткнулся было носом и тут же отскочил, фыркая. Девушки захихикали погромче.
– Привет,– сказал Санти со спины парды.
– Привет, привет,– отозвалась та, что побойчее.– Ты проезжай, красавчик, нам с тобой говорить нельзя.
– Почему? – осведомился Санти.
– Не положено!
Вторая захихикала.
Санти тоже засмеялся и, наклонившись в седле, легонько ущипнул первую за ухо.
– Нет так нет, сладкая!
И сдавил коленями бока парды.
Ушка прыгнула с места сразу шагов на десять, перемахнув через корыто и пауков, и понеслась, петляя между деревьями. Смех девушек растаял позади. Детеныш скакал следом, высоко и неуклюже вскидывая лапы.
За рощей лежал луг. Парда перешла на рысь, иногда наклоняя голову, чтобы подхватить пучок травы. Круглые уши ее все время двигались. Детеныш приотстал: он обкусывал с куста темно-синие ягоды.