Спящий океан
Шрифт:
Максим промолчал, он погрузился в свои мысли, но тем не менее возможность выговориться принесла благодатные плоды, так как лицо юноши не несло уже той грозовой тучи, какую Ровена лицезрела по-началу.
Сестры совсем уже пробудились и с интересом поглядывали в сторону, о чем-то с увлечением беседовавшей пары, но Ровена, сказавшая все, что было у нее на сердце смолкла и направилась к ним. Максим последовал за ней на некотором расстоянии все еще пребывая в своих мыслях.
На ферме уже все дела были улажены. Почтенный Бэрроу, казалось, был всем доволен, о чем
Когда молодежь вошла в дом и уселась у очага разговор уже велся о всяких мелочах. Впрочем, сэр Роберт выждав еще пару минут, позволив фермеру закончить свою речь, сообщил, что ожидал свою дочь и теперь желал бы отправиться в обратный путь.
— Максим, — обратился вдруг фермер к сыну — поблагодари его светлость за любезное попечение о нашей семье. Сэр Роберт обещал похлопотать за тебя среди своих высоких знакомых и, может быть, тебе найдется какой-нибудь достойный твоих знаний и умений пост.
Юноша, уже в некоторой степени успокоенный своими душевными излияниями, которые были для него словно бальзам, с почтением склонился и поблагодарил графа в самых теплых и дружелюбных тонах.
Семья Бэрроу проводила почетных гостей с такой же добротой и радушием с каким их встретила. Сестры совсем не хотели отпускать любимую подругу, взяв с нее обещание, что она приедет навестить их как-нибудь. Максим бросил на девушку прощальный взгляд, значение его могло быть известно только им двоим. Старик Бэрроу пообещал привезти графу в подарок жирных куропаток, которых он собирался подстрелить на охоте через пару дней.
Граф помог дочери устроиться в коляске, и они отбыли.
По дороге Ровена спросила отца устроил ли он свои дела благоприятным для него образом. Граф же, тоже пребывая в приподнятом настроении ответил, что устроил все как нельзя лучше и что дела фермера идут не так уж плохо, как он описывал.
Уже по возвращению в особняк слуга передал графу письмо от одной из его знакомых — мадам Уитклиф. Которая выражала в письме свою радость по поводу приезда старого друга и предлагала прогуляться на следующий день вместе с мадам Беррик и девочками в парке.
Ровена, обожавшая подобные прогулки, пришла в неописуемый восторг и ее отец, сначала было подумав отказаться от предложения в силу своей усталости и желания отдохнуть, не мог отказать своей дочери в ожидавшем ее удовольствии.
Наступил следующий день, принесший с собой поистине теплое солнце мягкий ветерок. Сразу же после завтрака граф с дочерью отправились в парк, где их ожидала приятная компания.
Всю дорогу до парка девушка неустанно щебетала о том о сем со своим отцом. Граф слушал ее с благосклонной улыбкой и в конце концов выдал следующую речь, которая была плодом не то ли его личных размышлений, не то сиюминутным впечатлением от беседы с дочерью:
— Как же мне интересно кто согласиться взять тебя замуж? Ты довольно сильно выделяешься среди девушек твоего статуса и возраста, своими странными взглядами на жизнь, увлечениями и суждениями о чем бы то ни было. Пожалуй нужно, чтобы
Или это сказывается отсутствие должного воспитания в кругу семьи. До сих пор ты предоставлена сама себе. Я вижу, что от мадам Беркли толку почти никакого.
Последние фразы граф бубнил уже себе под нос, разговаривая скорее сам с собой.
А Ровена, в силу своей беспечности и веселья, пропустила его слова мимо ушей, видя, что они уже подкатили к парку. Она заерзала и сообщила отцу, что они прибыли, принявшись выглядывать знакомый ей экипаж на оживленной площадке перед входом.
Вскоре вся компания собралась вместе, обменявшись теплыми приветствиями. Для прогулки, которую дамы никак не хотели совершать пешком, решено было рассесться по экипажам. Граф и дамы заняли большое ландо, а троим девушкам отдали небольшую полукрытую коляску. Распоряжение кучерам сделать пару кругов по парку было уже отдано и теперь два экипажа неспешно катили по оживленным дорогам, обгоняя тех, кто прогуливался пешком.
Одилия тут же начала речь, захватив все внимание своих подруг. Ей стало известно, что для нее примечен жених и теперь она старалась узнать кто это. Будучи натурой пытливой она почти раскрыла планы своей матери и теперь делилась с Ровеной и Валентиной впечатлениями по поводу этого предприятия. Разговор так же коснулся и предстоящего бала при Дворе. Как и полагается каждой уважающей себя леди, девушки снова обсудили свои наряды, это касалось в частности Валентины и Ровены, а Одилия, уже имевшая честь быть представленной ко двору, слушала своих подруг и давала им наставления по тому как себя держать, как двигаться и что говорить.
— Там будет весь английский свет, вы только представьте себе! — восхищалась с боязливостью Валентина. — Я надеюсь, мой наряд будет безупречен. Матушка потратила два месяца на то, чтобы переделать некоторые детали в наряде. О, Ровена! Мне так интересно увидеть и твой наряд! Я знаю, что твой отец не так богат, но спорю, что он из любви к тебе сделал все, чтобы ты могла с гордостью представлять свою фамилию Его Высочествам. Как хорошо, что мы будем вместе. Одной мне было бы слишком боязно…
Ровена нахмурилась немного на замечание своей подруги о состоянии ее отца. Однако она знала, что оно было сделано скорее по оплошности, нежели чем с целью нанести укол самолюбию.
— Мне как-то без разницы,- лениво бросила Ровена, — мой наряд вполне оправдал наши с тетушкой ожидания. Я благодарна отцу за все, что он сделал для меня. Представление будет длиться не более пары минут, а ты рассуждаешь так, словно в этом весь смысл жизни.
Валентина и Одилия переглянулись, впрочем, им было не привыкать к странной беспечности их подруги, когда стоило бы на самом деле как следует поволноваться.