Спящий принц
Шрифт:
– Что ты будешь делать после эвакуации? – спросила я.
– Ничего. Я должен остаться, - мне казалось, что это не все, и я молчала, мысленно прося его говорить. – А еще я жду здесь то, что, вероятно, совершится тут рано или поздно. Это не из храма.
– Тогда что это?
Сайлас пожал плечами.
– Это ничего для тебя не значит. Религиозное. Нет смысла объяснять.
Я ощутила укол чего-то незнакомого и неприятного, и этого я не поняла.
– Вряд ли что-то здесь произойдет, ведь граница закрыта, а лес полон солдат и людей из Лормеры.
Он кивнул.
– Знаю.
Мы притихли и думали.
– Когда ты пришел сюда, чтобы это нечто ждать, ты знал, что идет Спящий принц?
Он посмотрел на меня.
– Да, - сказал он.
Я открыла рот, чтобы задать другой вопрос, но он поднял руку и остановил меня.
– Моя очередь. Когда ты подумала, что я – это он, ты перестала бороться. Ты дико отбивалась, но вдруг перестала. Я подумал, что ты упала в обморок. Ты думала, что я… он?..
Я покраснела.
– Я пыталась тебя обмануть.
Его золотые глаза вспыхнули.
– Я не врал тебе, Эррин. И ты не ври мне.
Я не могла смотреть на него, пока говорила.
– Она сидела там, Сайлас. Я вбежала в комнату, чтобы защитить ее. Я бы умерла, пытаясь спасти ее, но она ничего не сделала. Она смотрела на стену, пока ее дочь, ее живой ребенок, боролся. Я не хотела умирать. Но не могла бороться. Не после такого.
Сайлас застыл. Он моргнул и коротко кивнул мне. Вдруг он встал на ноги и выпрямился во весь рост передо мной.
– Вот, - сказал он, порывшись в кармане и вытащив маленькую коричневую стеклянную бутылочку с пипеткой в крышке. В такой бутылочке в аптеке хранили лекарства.
Я встала и взяла ее, сняла колпачок и надавила, чтобы немного жидкости попало в пипетку. Она напоминала молоко, и я осторожно понюхала. Пахло розами. В бутылочке было на вид семь капель. Я вернула колпачок на место.
– Что это?
– Это для твоей мамы, - он долго смотрел мне в глаза. – Это поможет с ее проблемой, думаю.
Моя кровь стала ледяной.
– Как это понимать? – прошептала я. Он знал, чем она стала? Он узнал признаки?
Его лицо, все еще непривычное, не отражало эмоций.
– Капни ей в чай на ночь вместо мака. Одна капля. Поняла? Одна доза, одна капля в день. Не больше.
– Что это? Что оно делает? Для чего? – я хотела схватить его за края плаща и встряхнуть, кулаки сжались от этого желания.
– Мне нужно идти. Я вернусь, когда смогу. И постучу, - он улыбнулся.
– Сайлас…
– Не задавай вопросов, чтобы не получить ложь, - и он ушел, дверь закрылась за ним со щелчком.
Я посмотрела на бутылочку в руке.
* * *
Остаток дня, к счастью, прошел без событий, хотя паника все же поднималась во мне, пока я думала обо всем.
Кирин говорил мне. Я пыталась прогнать из головы картинки стрел, крови и сердец, и тогда там появлялся Сайлас. Белые волосы, золотые глаза. Еще загадочнее, чем в капюшоне.
Наступили сумерки, и я заварила маме чай, добавила одну каплю зелья Сайласа. Я ожидала, что пойдет дым, что чай изменит цвет, но ничего не произошло. Я понюхала и не смогла уловить этот запах, и мама не заметила вкус, пока я поила ее, ее красные глаза все время смотрели на меня. Заперев ее на ночь, я придвинула к двери сундук и в тени сбегала к колодцу и принесла как можно больше воды, половину я использовала для супа, чтобы его хватило и на завтра.
Закончив с этим, я легла в постель, взяв с собой книгу мамы. Я открыла ее на истории Спящего принца, я искала его рисунок. Хоть я и знала, что это книга, что изображение может не быть точным, я все равно сравнивала его лицо с Сайласом. Они были так похожи. Я смотрела на рисунок, на золотые глаза на странице. А они смотрели на меня, пока я засыпала.
* * *
Человек держал меня за руки, наши пальцы были переплетены. Он раскрыл мою правую ладонь и потер большим пальцем ее основание, провел им по линии жизни и другим линиям. Он скользнул по моим пальцам своими, он нежно водил круги на кончиках моих пальцев. Моя грудь стала тесной, кожу покалывало, кружилась голова. Но я не могла не заметить, что его руки более гладкие, чем мои. Мои были покрыты царапинами, шрамами, словно кружевом, появившимися от неудачного срезания растений, от шипов и колючек. Мои ногти были короткими и зазубренными, и, увидев эту разницу, я отдернула руки.
– Ты стыдишься? – спросил он, и я склонила голову, качая ею. – Не стоит, - нежно добавил он и обхватил мою ладонь. – В этих руках ты держишь жизнь и смерть. Твой дар: убить или исцелить. Это твое оружие.
Я посмотрела на свои ладони, и он обхватил их и поднял к своему лицу. Край капюшона задел мои запястья, и я хотела спросить, почему он носит его, когда его губы прижались к моей коже, и все во мне перевернулось. Я словно падала. Это закончилось, и он отпустил мои руки. Им было холодно без его прикосновения.
– Над чем ты работаешь? – спросил он, выпрямившись. Он отошел, и я увидела комнату. Не старую комнату в аптеке, а хижину в Алмвике. Во сне она выглядела еще хуже: потолок покрывала паутина, и я слышала шорохи по краям комнаты. Солома гнила, сладковато воняя, скользя под моими ногами. Я стояла в ужасе. – Не важно, - сказал он, словно прочитал мои мысли. Он взял бутылочку со стола и взглянул на нее. – Скоро у тебя будет настоящая аптека.
– Дома? – невольно спросила я, его губы изогнулись в знакомой улыбке.
– Дома.
– Но… - я повернулась к двери в комнату матери. Было темно даже во сне, все кричало об опасности и запрете.
– Сегодня она тихая, - сказал он. – Почему? Твоя работа?
Я улыбнулась в ответ. Что-то не позволило мне сказать, что зелье для нее делала не я.
Он пожал плечами и подошел ко мне. Он нежно обнял меня, прижал к своему худому телу, мое сердце ожило. Я подумала о словах Кирина и улыбнулась. Дома.
* * *
Сон резко оборвался, но чувства задержались, и я не шевелились, прислушиваясь к тому, что меня разбудило. Окна были закрыты, и я не знала, близко ли рассвет, но взгляд на камин показал, что прошло достаточно времени, чтобы потух огонь. Я прислушалась к звукам из комнаты матери, что же меня разбудило? Когда я ничего не услышала, я безмолвно подошла к окну и отодвинула занавеску. Сероватый, лавандовый свет проникал в щели ставен, я раскрыла рот. Рассвет. Уже был рассвет.