Спящий принц
Шрифт:
– Знания, что ты скрываешь от меня, важнее, чем все, что я могу рассказать тебе. Пойми.
Я глубоко и судорожно вдохнула и прижала ладонь к трепещущему сердцу.
– Прости. Мне правда жаль. Я… хотела бы, чтобы все было иначе.
Его горькая улыбка пронзала меня, оставляя раны.
– Если бы желания были лошадьми, то попрошайки бы на них катались.
Моя кожа пылала, я опустила голову.
– Прости, - снова сказала я. – Я должна думать о семье. О маме. Я должна делать так, как лучше для нее. Ты ведь понимаешь это, учитывая то, как сам поступаешь?
Он молчал, жевал губу, руки его оставались скрещенными.
–
Я посмотрела на него, медленно качая головой. А потом вспомнила картинку. Спящий принц стоит на башне, а рядом с ним его сестра. Золотой и сияющий Таллит раскинулся под ними. И я помнила подпись к картинке, слышала голос мамы, читающей те слова.
Близнецы, зеркальное отражение друг друга снаружи, повзрослев, стали расти порознь, стали разными, как день и ночь. Аурек, золотой принц, наследник престола, аурумщик и создатель, и его сестра Аурелия, зельеварщица, уже не думали и не двигались как единое целое.
Аурек. Я никогда не думала о нем, как просто об Ауреке, золотом. Это был настоящий человек, а не Спящий принц, выдумка. Принц Аурек из Таллита. Он проспал из-за проклятья столько, что мир сделал его мифом. Я забыла это. И забыла, что у него была сестра. Аурелия. О ней почти не говорилось в сказке, ее затмили Спящий принц и дочь крысолова. Но Аурек и Аурелия были первыми алхимиками, дети, чей дар дал Таллиту невероятное богатство и здоровье, пока Спящего принца не прокляли. И Аурелия ушла из Таллита, никто не знал, куда. Похоже, она все же завела семью, ведь дар зельеварщиков был у нее.
– Да, - сказала я. – Близнецы. Спящий принц и его сестра.
Сайлас кивнул.
– Ты знаешь истории об… аппетитах Аурека?
Я покачала головой, Сайлас удивился, потом смутился и отвел взгляд.
– Ауреку нравилось… играть с дамами, соблазнять их. У многих был от него ребенок…
– Я знаю о Вестнике, - перебила я его и тут же пожалела, лицо Сайласа снова стало каменным.
– Его мы не считаем, - холодно сказал он. – Его история – не часть наших знаний.
Я молчала. Повисла неловкая пауза, он глубоко вдохнул и продолжил:
– Аурек постановил, что, поскольку у этих детей его кровь, их заберут у матерей и будут растить как детей знати во дворце. К тому времени, как Аурек погрузился в сон, у него было восемь детей.
– И всех забрали от матерей? – даже с моими нынешними чувствами к маме я была в ужасе.
– Им очень хорошо платили, - его губы скривились в явном отвращении. – Никто не спорил с желаниями Аурека. Он был жестоким и похотливым. После проклятия Таллит пал, и стало понятно, что Аурек не придет в себя. Аурелия ушла и образовала общину в Лормере вместе с несколькими бывшими слугами, что были ей верны. Они забрали и детей Аурека. Как его отпрыски, они были уязвимы. И хотя поначалу казалось, что у них нет способностей, одно их имя могло дорого им обойтись. Аурелия выбрала Восточные горы, потому что они были изолированы. Она не знала, что там уже шестьдесят лет существовало неоперившееся королевство Лормеры.
Он сделал паузу, облизнул губы, а я ждала продолжения.
– Появился Дом Белмис, они были одержимы желанием заставить алхимиков работать на них, вцепились в землю так, что многим пришлось покинуть Лормеру. Они образовали семьи с обычными людьми в Трегеллане, и их почти не трогала ваша бывшая королевская семья, нужно было только платить десятину золотом. После войны с Лормерой они почти все спрятались.
– Из-за требований правителей Лормеры?
Он помрачнел.
– Точно. Дом Белмис всегда интересовался алхимией, а еще Ауреком и Аурелией.
Мои глаза расширились, он продолжал:
– Когда таллитцы появились в Лормере, они принесли с собой и рассказ о близнецах: Ауреке, создателе, оживляющем неживое. Аурелия, исцеляющая любые раны и болезни. История передавалась из уст в уста, люди забыли, что это были близнецы, что они были смертными. Ходили слухи о волшебном сне Аурека, что он не гниет и не стареет. Что он все еще там и однажды проснется. Его представляли божеством, а с ним и Аурелию. А потом их начали представлять возлюбленными. Оттуда пошла традиция, чтобы в королевской семье играли свадьбы между братьями и сестрами. Они не так поняли историю Аурека и Аурелии, Золотых близнецов Таллита. Они сделали из них Нэхт и Дэга, богов, что благословили Дом Белмис и дали им возможность править. Иронично, но дочь Аурелии, что была нашим лидером, назвала общину Сестрами Нэхт. Она никогда не говорила, что Дом Бельмис врал, чтобы не выдать себя и нас, но она не отдавала им все.
– Почему? – спросила я. – Почему вы против работы с Домом Белмис?
– Мы не против работы с ними. Но против работы на них. Часть алхимии темная. Королевская семья Трегеллана и Совет всегда это знали. А правители Лормеры – нет. Им хочется золота. И, если бы они знали, то захотели бы Эликсир, - он отвел взгляд и смотрел вдаль.
– Кто делает Эликсир? Девушка? Она алхимик-зельеварщик? Потому она так ценна?
Сайлас посмотрел на меня.
– Думаешь, я расскажу тебе? Ты меня шантажируешь, Эррин. Я собираюсь взять тебя с твоей матерью в Конклав, и мне нужно как-то объяснить это людям. Матери. Придется признаться, что я нарушил клятвы, чтобы помочь тебе. Придется объяснить людям, почему я рисковал ими ради тебя. Я уже по уши в проблемах из-за тебя. Ты достаточно от меня получила. Радуйся.
Я никогда еще не чувствовала себя так ужасно.
– Сайлас… у меня нет выбора. Мама…
– Избавь меня, - прервал меня Сайлас. – Мне не нужны подробности.
Слезы покалывали глаза, я опустила голову, боль в груди росла, давя на меня.
– Прости, - прошептала я.
Он отклонился к стене хижины.
– Честно говоря, на твоем месте я бы поступил так же, - он фыркнул. – И поступил, если помнишь. Когда мы впервые встретились.
Я посмотрела на него, но его глаза были закрыты, и я ощутила искру надежды, что он простит меня или хотя бы поймет.
– Вот мы и пришли к тому, с чего начали, - он открыл глаза. – Получить Эликсир будет сложно, я тебя предупредил. Запасов толком и нет. Я дал тебе свой флакон.
Я вскинула брови.
– У всех нас есть один на случай ранений. Он быстро исцеляет физические раны, - он сделал паузу. – Я не мог найти флакон Эли. Я проверил его карманы перед тем, как принес его к тебе. Он, видимо, потерял его.
– А свой ты отдал мне, - меня охватила новая волна вины. Если бы он не попытался помочь мне, что мог бы спасти Эли. Я вспомнила, когда вернулась из леса, он стоял у стола, у флакона с диким взглядом. – Он был там, - сказала я. – Там еще была одна капля.